Святоша
Шрифт:
Александр всегда был конечной целью. Кульминацией моих усилий и моей мести. Я ждала этой возможности. Я пожертвовала собой и пролила кровь ради этой возможности. А Рори собирается разрушить все мои усилия пяти секундами своей глупости.
— Если ты не собираешься уходить, —говорю я, вставая. — Тогда это сделаю я.
Он хватает меня за руки и притягивает еще ближе, вдыхая мой запах. Рори кайфует от меня, когда делает это, и мне никогда этого не понять.
—Перестань быть такой сукой, — шепчет он. — Ты же знаешь, мне это нравится.
— Нет, как-то не в курсе.
Вена
— Ты, блядь, ненавидишь это, — говорю я ему. — Ты так ненавидишь тот факт, что сидишь здесь со мной, зажатой меж твоих ног, что твой член даже не встал. Итак, скажи мне еще раз, как сильно тебе это нравится.
Рори хватает меня за запястье и отводит руку от себя, прежде чем отпустить меня. И, как я и надеялась, я разозлила его до такой степени, что возврата уже не будет.
— Иди на хуй домой, Скарлетт, — приказывает он. — Хоть раз в своей чертовой жизни подумай о ком-то, кроме себя.
Его слова ранят меня, но я не даю Рори понять этого. И когда он уходит, моя паника уходит вместе с ним. Но это длится недолго.
Потому что, когда я бросаю взгляд через бар, Александра все еще здесь нет.
И я нигде его не вижу.
И все из-за гребаного Рори и его ошибочных попыток поухаживать за мной, как в гребаном рыцарском романе восемнадцатого века.
Пошел он!
Заеби его карась.
Я хватаю свою сумочку и выбрасываю все, что связано с этим баром, или с моей местью, или с чем-то еще сегодня вечером. Сейчас нет никого другого, кто мог бы удовлетворить демона внутри меня. Не после того, как я увидела Александра и он ускользнул у меня прямо из рук.
Я поднимаюсь в лифте на свой этаж и захожу в комнату, где спрятала сумку. Я вставляю ключ в замок и вхожу внутрь, но потом останавливаюсь.
Что-то здесь не так.
Занавес задернут так, как я его оставила, но свет падает не так, как я его оставила. Мои инстинкты снова кричат мне, и на этот раз я прислушиваюсь к ним.
Или, по крайней мере, я пытаюсь это сделать.
Я поворачиваюсь на каблуках и тянусь за ножом, но когда поворачиваюсь к двери, рядом со мной мелькает чей-то силуэт. Что-то тянется, запутывается в моих волосах и ударяет меня головой о стену. Мне достаточно одного раза, чтобы бросить нож.
Еще раз, и я в отключке.
Когда я просыпаюсь, мое тело кулем привязано к стулу. Ноги свисают с края, туфли небрежно отброшены на пол подо мной.
В голове пульсирует, а на коже что-то засохшее, покрытое коркой. Кровь, я полагаю, но я жива, так что все должно быть не так уж плохо. Тем не менее, каждая часть моего тела воспринимается так, словно меня ударили кирпичом, и меня тошнит, но моя одежда цела.
Когда я провожу рукой по бедру, ножа, который всегда был там, на этот раз нет.
— Прости, детка, — Александр растягивает это слово так, как может только придурок. — Пришлось отобрать
Его лицо появляется брызгами в поле моего зрения, когда он садится на кровать напротив меня. Он слишком близко, и я все еще чувствую его запах - этот одеколон от Armani - и я правда думаю, что меня сейчас вывернет.
Мои глаза бегают по комнате, так я пытаюсь найти утешение в знакомой обстановке.
В этом гостиничном номере я всегда держала себя в руках.
Мне нужен этот контроль. Я жажду его.
Но прямо сейчас у меня его нет.
Александр улыбается мне и салютует стаканом скотча, который держит в руке, в качестве тоста за воссоединение. Он хрустальный, и это чертовски смешно, потому что я знаю, что стаканы в номере не предусмотрены, и мне интересно, какой еще реквизит он принес с собой сегодня вечером.
Он всегда был старательным.
— Позволь мне начать с того, чтобы представиться должным образом, — говорит он мне. — Теперь меня знают, как Ройса. Ройса Кэррингтона. И я агент федерального бюро расследований.
Он показывает мне значок, который ни хрена не значит для меня с моим осоловелым взглядом, и ждет, что я что-нибудь скажу. Он хочет, чтобы я впечатлилась. Нервничала. Испытывала страх.
Только вот я ничего не чувствую, потому что он так чертовски сильно ударил меня по голове, что я не могу ясно мыслить. Мое зрение идет пятнами, когда я закрываю глаза и делаю вдох, и Ройс вздыхает.
— Нечего сказать, Скарлетт? Серьезно? После времени, что прошло.
Я моргаю, смотря на него и прищуриваюсь, фокусируя свое зрение на лице этого мудака. Теперь он больше похож на себя самого. В этой комнате и в этот момент. Того мальчика, которого я когда-то знала, так отчаянно нуждающегося в одобрении окружающих.
Александр может размахивать своим значком и выдавать себя за другого человека с другим именем, но он все тот же мальчик-первокурсник. Он все еще Александр Каррингтон.
Это было высечено на камне еще до того, как у меня появился шанс узнать его получше. Наши родители решили наши судьбы задолго до того, как мы смогли это сделать, столкнув нас вместе. Моя мать сказала мне, что нам суждено пожениться. А мне было четырнадцать, и я понятия не имела, какое мороженное мне больше по вкусу, не говоря уже о том, чего я хотела от будущего мужа.
Я протестовала против этого, и сказала ей, что никогда не соглашусь с этим.
Но, как и во всем, что касалось моей матери, в конце концов, я смирилась. Александр включился в игру. Он все сделал правильно. Он сопровождал меня на первый бал. Он носил мои книги и говорил все, что я хотела услышать. Он кормил меня дерьмовой едой с ложечки, и я проглотила его наживку, как глупая девчонка, которой я и была.
До той ночи. До той ночи, когда все пошло наперекосяк.
— Я вижу вопросы в твоих глазах, — говорит он. — Избавлю тебя от хлопот, Тен. Это же я. Твои глаза тебя не обманывают. Тем не менее, должен признать, я подумал, что мои определенно меня обманывали, когда я впервые увидел твое фото. Я не мог в это поверить. Нет, пока не увидел тебя во плоти. Но это действительно ты. Ты действительно жива.