Святоша
Шрифт:
— Ты тупая гребаная пизда, — рычит он. — Ты понятия не имеешь, с кем связываешься. Ты действительно думаешь, что кто-нибудь когда-нибудь поверит хоть одному твоему слову против моего? Ты, никчемная уличная шлюха, а я… честный агент. Я мог бы затрахать тебя до смерти, и они даже не моргнули бы дважды, услышав твою душещипательную историю. Так что тебе не мешало бы почаще вспоминать об этом с этого момента и впредь. Когда я велю «прыгай», ты спрашиваешь, как высоко. Когда я скажу тебе встать на колени и отсосать мой член, ты сделаешь мне лучший гребаный минет, который у меня когда-либо был в жизни.
Александр
— Все ясно?
Я ничего не говорю, и Александр впечатывает меня лицом в стену. Все вокруг разом чернеет, и я на грани обморока, и у меня нет выбора, потому что я не могу позволить этому случиться снова.
— Да, — говорю Александру. — Я понимаю.
Он отпускает меня, и я оседаю на пол. Его дыхание прерывистое, а глаза возбужденные. Живые.
Он расстёгивает молнию, а у меня сводит живот.
Александр снова хватает меня за волосы и пытается поставить на колени. Когда мои колени не слушаются, он пинает меня в икру, чтобы убедиться, что они слушаются.
А потом он достает свой член и тычет им мне в лицо. Это происходит снова и снова, и я хочу убить этого мудака, но я слишком слаба, и когда я пытаюсь причинить ему боль, он снова бьет меня.
Без колебаний. Александр просто продолжает наступать на меня. И он получает удовольствие от моей боли, и я понимаю, что он тот монстр, который искалечил Кайли.
Мне нужно уйти от него.
Но у меня кружится голова, я слаба и едва могу сформулировать связную мысль. Когда Александр сжимает мою челюсть и пытается засунуть член мне в рот, к горлу подкатывает желчь. И мой организм вырабатывает свой собственный защитный механизм. Содержимое моего желудка выплескивается прямо на него.
Раздается звук крайнего отвращения, за которым следует резкий толчок.
— Боже, ты чертовски отвратительна.
И все же все это время он гладит себя ладонью. Получает удовольствие от всей этой грязи. Вперемешку с отвращением, которое Александр испытывает, когда смотрит на меня сверху вниз.
Проходит совсем немного времени, прежде чем он откидывает голову назад и издает стон, обливая спермой мое платье.
— Грязная шлюха.
Он снова застегивает молнию и поправляет одежду.
— Не думай ни на секунду, что эти трюки сработают для тебя. В следующий раз я трахну тебя, тыкнув лицом в твою же блевотину.
Он направляется к двери, останавливаясь только для того, чтобы дать мне последнее наставление.
— Даю тебе неделю, чтобы решить, что ты выберешь, — говорит он. — Смерть или брак.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Скарлетт
Ад пуст. Все черти здесь [6]
Шекспир
— Сегодня ночь посвящения, — шепчет
— Откуда ты знаешь? — делаю вид, что не в курсе.
— Нашла записку в шкафчике после уроков. Там было написано, что я должна встретиться за пределами кампуса сразу после полуночи.
— Круто, — говорю я ей. — Надеюсь, ты поступишь.
— Ты тоже получишь записку, — настаивает она. — Не может быть, чтобы ты ее не получила, учитывая твою семью. .
Я не говорю Ханне, что уже получила записку, и у меня нет желания ее смотреть.
— Я бы все равно не пошла, — говорю я. — Все это так архаично.
— Ты шутишь? — Ханна буквально шипит, как будто это худшее, что я когда-либо могла сказать. — Тен, ты ДОЛЖНА пойти. Если ты не пойдешь, это будет полное социальное самоубийство. Кроме того, что скажет твоя мама, если узнает?
Я бросаю взгляд через кухню на женщину, о которой идет речь, и точно знаю, что сказала бы моя мама. Она бы взорвалась, если бы узнала, что я не пойду.
Каждая женщина в моей семье на протяжении последних трех поколений была членом «Птиц пера». Быть Птичкой - это право Олбрайта по праву рождения, говорит моя мама. Это честь и традиция, к которой я должна относиться серьезно.
Я бы хотела, чтобы меня это волновало так же сильно, как ее, но это кажется таким глупым. Не похоже, что эти «тайные» общества вообще являются тайными. Все знают, кто в них состоит, и кто правит балом. И независимо от того, стану я Птичкой или нет, мой социальный статус в Марквардте не изменится. Я - никто, и это именно то, что мне нравится.
— Послушай, — говорит Ханна, она раздражена, и это заставляет меня чувствовать вину за то, что я не такая, как она. Что я не похожа ни на кого из них. — Просто подумай о своих заявлениях в колледж. Ты ведь хочешь в Гарвард, верно? Знаешь что, Тен, так же как и миллион других людей. Если ты хочешь, чтобы у твоего заявления был хоть какой-то шанс не быть похороненным на дне кучи, тогда тебе нужны эти внеклассные занятия. И, кроме того, Александр сегодня тоже проходит инициацию. Ты же знаешь, что Преторианцы могут встречаться только с Птичками.
У меня защемило в груди при мысли о том, что Александр меня бросит. Он не всегда мне нравился, особенно когда моя мать упорно пыталась свести нас вместе, но за последний год я действительно прикипела к нему.
Когда поблизости нет его друзей, он действительно может быть милым.
— Алё? — Ханна огрызается. — Ты вообще меня слушаешь?
— Я подумаю об этом, — говорю я ей.
— А если нет, — рычит она, — тогда можешь поцеловать Александра на прощание. Он никогда не простит тебе этого.