Святоша

Заварелли А.

И мы смакуем удовольствие.

Но Рори знает меня.

Он знает, что если я хочу, чтобы меня любили, это должно быть жестко.

Он любит меня сильно прямо сейчас.

Когда я ногтями впиваюсь в его спину, зубами Рори впивается в мою шею, и скользит по моей ноге вверх, чтобы обернуть ее вокруг своего торса.

Его следующий толчок глубже. Сильнее.

Я тянусь вниз, сжимаю его задницу и выгибаюсь для Рори.

Он шепчет мне на ухо.

— Ты единственная женщина, которую я трахал таким образом.

— Каким образом?

— Без резинки, — простонал

он.

Я издаю звериный рык в ответ на его заявление. Мы - животные, поглощенные этим первобытным жаром между нами. Инстинкт берет верх.

Мы руками ощупываем, сжимаем и вдавливаем друг друга, сталкиваясь губами и зубами. Мы не можем насытиться. Безумие царит меж нами сейчас. Мы стремимся быть ближе. Глубже. Сильнее.

Нам нужно больше, больше, больше.

Мы ненасытны. И когда мы кончаем, это происходит подобно взрыву.

Когда Рори падает рядом со мной и зарывается лицом в мою грудь, он не произносит три маленьких слова, которых я так боюсь. Он произносит только два.

— Спасибо тебе.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Рори

— Привет, горячий парень, — приветствует меня Мак, шлепая по заднице.

Я бросаю взгляд через всю комнату на ее мужа - моего босса - но, слава богу, он не смотрит в нашу сторону.

— Пытаешься лишить меня пары пальцев? — невинно интересуюсь я у нее.

— О, да ладно тебе, — говорит Мак. — Лаку ли не знать, что не стоит пытаться надевать на меня поводок.

— Ага.

Я снимаю Киву с рук Мак, чтобы обнять ее.

— Думаю, да.

— С кем ты сегодня дерешься? — спрашивает она.

— Ни с кем.

— Ни с кем?

— У меня другие дела, — говорю я. — С Алексеем.

Мак молчит, но наблюдает. Эта женщина чертовски умна, и я не представляю, как Кроу успевает уследить за ней.

— Ей это не понравится, — говорит мне Мак.

— Я все решил.

— Не копайся в ее прошлом, — настаивает она. — Она должна сама тебе все рассказать. — Я занят ребенком, но Мак все еще говорит за нее. — Скарлетт отвернется от тебя так быстро, что ты даже не заметишь, как это произойдет, — говорит Мак. — Ей нелегко впускать людей в свою жизнь, Рори. И она воспримет это как предательство, если ты будешь действовать у нее за спиной.

— Она уже рассказала мне кое-что, — признаю я. — Мне просто нужны имена.

Мак пристально смотрит на меня, и мне это не нравится.

Я был терпелив. Я позволил Скарлетт многое, что не позволил бы, если бы это была другая женщина.

И все лезут ко мне со своими дерьмовыми советами, полагая, что они знают лучше, что нужно мне.

Только сегодня утром Кроу ворчал и стонал, что я слишком долго не могу приехать в клуб, когда я ему так нужен. Он весь извелся, потому что я устроил встречу с Алексеем и поставил ее во главе своего списка важных дел.

Но

он сделал то же самое для Мак, когда оказался в похожей ситуации.

И она сделала то же самое для своей подруги Талии, как того требовали обстоятельства. И все же они оба пытаются вдолбить мне прописные истины. Оставить Скарлетт на произвол судьбы и надеяться, что ее не убьет один из тех придурков - не вариант. И если они не могут этого понять, то это их проблема.

Я передаю Мак ребенка, и она хмурится.

— Я серьезно, Рори, — кричит она, когда я отступаю. — Если ты это сделаешь, ты поставишь крест на наших отношениях. Это факт.

Дверь захлопывается за мной, а через минуту мне звонит Кроу.

Я игнорирую звонок и сажусь в машину.

— ВЫПЬЕШЬ чего-нибудь? — спрашивает Алексей, когда я занимаю место в его кабинете.

— Нет, спасибо, приятель.

Он кивает и переходит сразу к делу, и это то, что мне нравится в этом парне.

Если есть кто-то, кого нужно найти, Алексей сделает это. Он профи по части компьютера, а насколько он силен в нем, проверять не приходится.

И хотя технически он не является членом нашего Синдиката, Алексей наш союзник. Поэтому он время от времени помогает нам в обмен на нашу помощь, когда она ему требуется.

Алексей уже накопал что-то на Скарлетт, он положил на стол папку с досье передо мной и оставил меня один на один с этими сведениями.

Уровень детализации оказался выше, чем я предполагал.

Каждая часть жизни Тенли Олбрайт отражена в этих бумагах. Важные этапы. Отчеты. Фотографии и новостные статьи.

Все это прямо здесь, в моих руках.

Я жажду этих подробностей. И это не кажется неправильным, как бы не пыталась меня убедить Мак. Я хочу знать все подробности о ее жизни, независимо от того, насколько глубоко придется копнуть.

Нет ничего удивительного в том, что моя девочка была гением даже двенадцать лет назад. Но она определенно не похожа на ту застенчивую, немного неловкую девочку с фото из семейного архива. Девочка, одетая в бальные платья и школьную форму.

Скарлетт не улыбается ни на одной из фотографий. И на ее лице печаль, которую она больше не демонстрирует открыто, но печаль все еще живет глубоко внутри нее.

Я хочу знать, о чем она думает, когда вот так позирует рядом со своими друзьями и семьей, которая так отличается от ее нынешней жизни. Она не принадлежит этому миру, и никогда не принадлежала.

Теперь она принадлежит мне. И очень эгоистичная часть меня жаждет знать, как сильно она ненавидит этот мир и всех в нем.

Потому что теперь она в моем мире. В моей постели, в моей машине, в моих мыслях и на моих губах.

Они даже не знают, что она жива.

Дело о ее пропаже все еще открыто, не раскрыто.

Но за последние пять лет новостные заметки делались лишь для галочки. Изредка появляются сообщения о ее пропаже и фотографии Тенли, и кто-то интересуется, не видел ли ее кто-нибудь.