Святослав. Великий князь киевский
Шрифт:
Так и не решив, как он будет вести себя, зная только, что поедет провожать её до Хорина и на долгом пути судьба что-нибудь да подскажет ему, он подъехал к её дому.
У коновязи стояли два мерина. Один под седлом, другой заводной, с перемётными сумами. В тенёчке у крыльца сидел незнакомый холоп.
Ягуба спрыгнул с коня, поднялся в дом, открыл без стука дверь в первую горницу.
Неждана, в лёгком платье, простоволосая, сидела за пяльцами, а перед ней на низком стольчике устроился с гудами на коленях певец Микита и молча, преданно смотрел на неё.
Неждана чему-то тихо улыбалась. Такой
Он закричал:
— Князь повелел тебе немедленно уезжать под Киев, в свою деревню! Немедленно! Собирайся!
Неждана смотрела на Ягубу с ужасом. Она никогда не видела его таким.
— Как под Киев? А князь? — спросила она с дрожью в голосе.
— Что князь? — продолжал кричать, распаляясь, Ягуба. — Князь и повелел убираться вон с Волыни. И не стой, собирайся!
— Ты с ума сошёл, Ягуба! Я сейчас к князю поскачу!
— Никуда ты не поскачешь. Делай, как я тебе сказал. Князь повелел!
— Нет, поскачу! — воскликнула Неждана. — Не мог он так повелеть, он мне крест целовал...
Ягуба захохотал.
— Крест ей целовал! Да кто ты такая, чтобы тебе крест целовать? Ты на себя погляди: всего десять дней, как князя не было, а у тебя уже и утешитель нашёлся.
— Врёшь ты всё, врёшь! — закричала Неждана.
— Он тебя видеть не желает. Он там с молодой женой...
— Как ты смеешь! Я всё князю скажу! — И Неждана бросилась к двери.
Ягуба встал в дверях, загородив выход.
— Сказано — не смей докучать князю! Всё, вышло твоё время! Он уже не юнец, а муж!
— Пусти! — Неждана попыталась оттолкнуть Ягубу, но он сгрёб её и отшвырнул от двери.
Она отлетела к стене и опять с яростью и безрассудством бросилась на него. Ягуба снова оттолкнул её, а когда Неждана в третий раз накинулась на него, он заломил ей руки и поволок в соседнюю светёлку.
— Отпусти её! — крикнул Микита.
– Слышишь, отпусти, зверь!
Ягуба не удостоил певца даже взглядом.
Микита подбежал к нему, толкнул, стал вырывать Неждану, ударил Ягубу. И тогда дружинник сжал половецкую плётку, что висела у него на запястье, и наотмашь несколько раз хлестнул певца.
Раздался дикий вопль, певец рухнул на пол. Неждана вырвалась, бросилась к Миките, склонилась над ним, отняла его руки от залитого кровью лица, увидела кровавые глазницы и завыла в голос...
Через полтора месяца Мария, пошушукавшись с бабками-ведуньями, вечером сказала мужу, спрятав горящее лицо у него на груди:
А я в тягости...
Часть вторая. ЗРЕЛОСТЬ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
По утрам Святослав, как всегда, вставал рано, а Мария любила понежиться на широком ложе, подремать сладко в ожидании, когда вернётся муж после утреннего обхода дворца и служб. Она сонно ластилась к нему, потом холопки приносили завтрак, и она мила капризничала, ссылаясь на лёгкую тошноту.
Так повелось, что и в судебные дни, и в думные Мария сидела рядом с мужем на высоком столе, внимательно слушала, иногда негромко, ненавязчиво давала советы, и Святослав каждый раз поражался её ясному уму и взвешенным суждениям. Очень скоро Вексич, а затем и другие мужи его двора не просто смирились с её присутствием в стольной палате, но и приняли участие княгини в делах княжества как нечто вполне естественное.
Вечерами наступало время, наиболее Святославом любимое и ценимое. Они шли в горницу при библиотеке, где по примеру отца князь устроил удобные лари и ложа, всё для чтения, отдохновения, размышлений и писаний.
Он читал, Мария чаще писала короткие, весёлые послания братьям, подробные письма матери и отцу, записочки сестре.
Поначалу Святослава поражала её привычка писать письма.
— Ты бывал когда-нибудь в Новгороде? — спросила она его однажды, когда он в очередной раз восхитился её подробным и складным письмом.
— Нет. Поехал было на княжение, да строптивые новгородцы, пока я добирался до Чернигова, передумали. Так что я и не доехал.
— А матушка наша в Новгороде росла. И отец мальчиком там обучался. У нас там своё подворье.
— Что из того?
— А то, что в Новгороде все дети с малых лет учатся. И я там училась.
Мария с увлечением, с подробностями принялась рассказывать о прекрасном северном городе. Благодаря обязательному обучению в школах и для мальчиков, и для девочек в Новгороде все горожане умели читать и писать. Этому немало способствовало давнее открытие северян — береста, на которой можно писать особым резцом — писалом, выдавливая буквы. И если в других местах переписку зачастую ограничивало малое количество и дороговизна пергамента, то в Новгороде даровая по сути «бумага» способствовала широкому распространению письма. В школах ребятишки шили тетрадочки из бересты, не жалели её на всякие баловства, смешные рисунки, дразнилки. Когда становились постарше, писали любовные записочки.
Бересту князю приходилось видеть во время поездок в Муром с отцом. Здесь же, на юге, она почти не нашла распространения.
Мария с трудом переносила долгие и обязательные пиры со старшей дружиной, ближними боярами, гостями. Пригубив одну чарку, она обычно уходила к себе. Впрочем, скоро князь убедился, что большинство местных бояр и нарочитых мужей смотрели на молоденькую красавицу княгиню с умилением и нежностью, все были отлично осведомлены о её положении. О своих и говорить не приходилось — её обожали.