Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека
Шрифт:
Он открыл было рот, чтобы пуститься в разъяснения, но почувствовал, как рука Энджи предостерегающе сжала его локоть. Начали появляться остальные. Из двери вышли Даниель и Жиль Волдский, а следом за ними Каролинус. Подоспели двое сыновей хозяина Дика и расставили на столе деревянные тарелки и кубки. На террасе виднелись огромные очертания Горбаша и Секоха; Арагх, незаметно улизнув, присоединился к ним. На сломанную лапу Английского волка уже была наложена чистая повязка.
— Трактирщик говорит, что все готово, — прорычал он.
— Возблагодарим Господа! — воскликнул Жиль. Изъеденное ветрами и выдубленное солнцем лицо разбойника расплылось в улыбке. —
— Аминь! — сказал Брайен. И, чуть прихрамывая, первым подошел к столу. — Присаживайтесь, друзья, и да будем веселы! Мы пережили столько боли и мучений, так неужели у нас не хватит воли, чтобы получить наслаждение от пира и общения, честно заработанных всеми нами?!
Лишь человек
(пер. с англ. В. Жураховского)
Там, за невидимой линией — планеты и солнца иноразумных. Но эти звезды — наши. И никто другой не в праве ими распоряжаться, никто — лишь Человек!
1
Из успевшего уже стать уютно-привычным тумана полуболи-полузабытья Каллихэна О’Рурка Уэна неожиданно вырвал толчок, за которым последовали басовитое рокотание и сильная дрожь.
«Если ума не хватает, рукам отдыха не знать», — подумал он. Подобно огоньку спички, юмор тут же погас, стоило вспомнить, как легко удался пленителям Каллихэна его арест. Фактически он сам отдался в их руки. Мысль эта угрожала стать психологическим приложением к той физической пытке, которую Каллихэну приходилось сейчас переносить.
Однако О’Рурку удалось с ней справиться — он все еще слишком твердо верил в собственные силы, сохранял убежденность, что если ему дадут время, сумеет выпутаться из любой передряги. Тем временем он опознал характер вибрации: снова заработали двигатели ракеты «космос — атмосфера», на борту которой Каллихэн находился. Челнок готовился к посадке, завершая долгое скольжение от самой верхней точки траектории, началом которой был Нью-йоркский комплекс. Сориентировавшись в окружающей обстановке, Каллихэн пришел в себя достаточно, чтобы еще раз почувствовать, до какой же степени ноет все тело.
Хуже всего приходилось рукам — от локтей до кистей. Заведенные за спину, они были плотно сжаты пружинными смирителями — худшим вариантом старомодных наручников. Создавалось впечатление, будто ему уже никогда не развести рук. И не удивительно — смирители не снимали уже тридцать шесть часов.
Применение смирителей допускалось законом — и Всемирная полиция в полной мере использовала это право с момента его ареста в космопорту Лонг-Айленд Саунд и на протяжении последовавших за тем полутора недель допросов. С точки зрения закона, они вовсе не подвергали арестованного пыткам.
Но фактически Каллихэн был доведен едва ли не до предела выносливости. Иногда ему либо не давали еды, либо еда оказывалась почти не съедобна — заморожена или пережарена. Его запирали в камеру, где выключатель капризно не желал срабатывать, и мощная панель освещения на потолке горела постоянно. Вделанный в стену кран отпускал воду тонкой струйкой — и лишь в случае, если под него подставляли чашку особой формы.
Но почему-то из чашки этой вода просачивалась так же быстро, как изливалась из крана. Когда О’Рурк пожаловался, ему стали приносить воду — но только по одной унции за раз, в крошечном бумажном стаканчике. Его часами напролет допрашивали или держали в смирителях,
Допросы касались одной темы — Всемирная полиция подозревала о существовании заговора, зревшего на Приграничных Мирах Плеяд, которые при поддержке иноразумной расы молдогов намеревались, якобы, захватить власть над тремя Старыми Мирами — Землей, Марсом и существенно терраформированной Венерой — совершить coup d’etat, государственный переворот. Сама мысль, будто несколько миллионов человек, разбросанных по Приграничью, могут помышлять о завоевании Старых Миров, с их восьмьюдесятью с чем-то миллиардами населения, с контролем над более чем восьмьюдесятью процентами богатств и военных мощностей человечества, сама эта мысль показалась поначалу настолько смехотворной, что Каллихэну даже понадобилось некоторое время, чтобы уразуметь — допрашивающие воспринимают ее совершенно серьезно, с ним не шутят.
Да, как это ни фантастично, с ним не были намерены шутить. И поскольку Каллихэн ни сном ни духом не ведал о перевороте и потому ничего сообщить о нем не мог, его мучители, принимая невиновность за отказ сотрудничать, дошли в давлении на упрямого допрашиваемого почти до предела.
Возможно, промелькнула сквозь головокружение мысль, ему следовало быть сдержаннее, не обзывать полицейских бандой параноидальных космофобов — ведь к тому времени Каллихэн уже убедился, что задаваемые ему вопросы не были просто предлогом для ареста. Впрочем, вряд ли его сдержанность в выражениях что-либо изменила бы. В любом случае, он оказался бы там, где находился сейчас: полуживой, он валялся на каких-то мешках — наверное, с почтой — у задней стенки пассажирского отсека спец-челнока Всемирной полиции. Он лежал на боку со скованными за спиной пружинными лентами смирителей руками, и краем глаза мог видеть один из иллюминаторов в кераметаллическом борту корабля.
Когда его грузили на челнок, Каллихэн был слишком слаб и даже не думал о пункте назначения. Теперь же, когда рокот двигателей и тряска заставили его прийти в себя, О’Рурк поднял голову и постарался рассмотреть что-нибудь сквозь иллюминатор.
Челнок быстро терял высоту, опускаясь к темно-синей поверхности океана, кое-где усыпанной золотистыми веснушками скоплений саргассов. И наличие саргассов, и ослепительный блеск солнца в горячем голубом небе свидетельствовали — место посадки расположено где-то в тропических широтах.
Посреди океанского простора глазам Каллихэна предстала вдруг необычная конструкция. Она напоминала морской нефтедобывающий комплекс, но размерами превышала обычный. Челнок быстро спускался, и Калли, щурясь от яростного тропического солнца, вскоре понял, что на буровую вышку конструкция похожа меньше, чем показалось вначале.
Определенное сходство, конечно, имелось. Массивную металлическую платформу с надстройками поддерживали шесть вертикальных цилиндров, которые уходили в воду в точности, как якорные опоры обычной вышки. Но несмотря на туман боли и усталости, постоянно грозивший окутать его, рефлекс борьбы за выживание и уверенность в себе заставляли мозг работать и сейчас; пусть медленно, но Калли все-таки сообразил: так далеко от берега — а конструкция явно должна находиться в открытом море — никакие якорные опоры не достигнут дна.