Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие

Сагарда Николай Иванович

Заканчивая разъяснение учения о Св. Троице против Савеллия, автор снова формулирует исповедание веры в ответ на предполагаемый вопрос: как три Лица и как единое Божество? Три Лица, — как говорит автор, — поскольку одно — Бога Отца, одно — Господа Сына и одно — Святого Духа; едино же Божество, поскольку Сын есть образ Бога Отца, и Духа равным образом называем Божиим, и именно по тожеству сущности, а не по причастию Бога. И едина сущность Троицы, чего нельзя оказать относительно тварей; ибо не одна сущность Бога и тварей. и ничто из последних по своей сущности не есть Бог или Господь, но един Бог Отец и един Господь Сын и един Дух Святый. Троица — единое Божество, единое господство и единая святыня, потому, что Отец есть начало Господа, вечно его родившее, и Господь — первообраз Духа.

Следующий отдел произведения состоит из исповеданий, в которых положительным путем раскрывается учение о Св. Троице и воплощении Слова (§§ 27–36). Исповедуем единого Бога истинного, единое начало, и единого Сына, истинного Бога от истинного Бога, по естеству имеющего Отчее Божество, т. е. Единосущного Отцу, и единого Духа Святаго, по естеству и пo истине освящающего и и обожествляющего всех, имеющего бытие из сущности Бога; а утверждающих, что или Сын или Дух Святый — создание, анафематствуем. Сын Божий соделался сыном человеческим, не по имени, но во–истину, принявши плоть от Марии

Девы; Он — совершенный Сын Божий и Он же — сын человеческий, единое лицо и единое поклонение Слова и плоти, которую оно восприняло; поэтому анафематствуем творящих различные поклонения — одно божеское и одно человеческое, и поклоняющихся человеку из Марии, как иному по сравнению с Богом от Бога: когда Он сделался человеком ради нашего спасения, мы поклоняемся Ему, как Господу, принявшему образ раба. В заключение этого символа автор кратко исповедует страдание Господа по плоти, воскресение силою его Божества, восшествие на небо, славное пришествие его на суд живых мертвых и вечную жизнь святых.

За этим первым циклом догматических положений автор снова останавливается на высказанном раньше учении о воплощении с целью раскрыть его в виду попыток извращения его со стороны лиц, исповедующих Господа Иисуса Христа не Богом воплотившимся, а человеком, соединенным с Богом. Бог, воплотившийся в человеческой плоти, имеет чистое собственное действие, будучи умом, неодолеваемым душевными и человеческими страстями, и направляя плоть и плотские движения божественно и безгрешно, и не только не удержан смертью, но и разрушает смерть. Бесплотный во плоти явившийся есть Бог истинный, совершенный истинным и божественным совершенством, не два лица и не два естества. Поэтому автор решительно отвергает воззрение, которое вводит человека в божественное славословие и заявляет, что он не поклоняется четырем — Богу, Сыну Божию, человеку и Духу, анафематствует тех, которые нечестиво полагают человека в божественном славословии: мы говорим, что Слово Божие соделалось человеком для нашего спасения, чтобы мы получили уподобление небесному и обожились до подобия истинному по естеству Сыну Божию, по плоти же сыну человеческому, Господу нашему Иисусу Христу.

Непосредственно вслед за этим дается новое исповедание веры, краткое, простое, заключающее в себе почти все содержание крещального символа, без всякого приспособления к специальным целям трактата. За ним снова дается краткое изложение веры, в котором прежде всего исповедуется единосущие Лиц Св. Троицы и указываются их ипостасные особенности: исповедуем, что единосущен Отцу Сын и Святый Дух и что едина сущность Троицы, при чем Отец по естеству нерожденный, Сын рожден от Отца истинным рождением, Дух Святый, освящающий все создание, вечно ниспослан из сущности Отца чрез Сына. Затем автор исповедует воплотившееся Слово и явившееся в плотском рождении от Девы, а не действовавшее только в человеке. С теми, кто имеет общение с отвергающими выражение „единосущный“, как чуждое Писанию и утверждающими, что нечто из Троицы — созданное, автор не имеет общения.

С 35 по 37 параграфы автор еще раз, в форме исповедания, выражает веру в Божество трех Лиц Св. Троицы и в воплощение Сына Божия, его смерть, воскресение, вознесение и второе пришествие для восстановления вечной жизни. Един Бог Отец, единственное Божество, Бог и Сын, истинный образ единого и единственного Божества по рождению и по естеству, которое Он имеет от Отца, един Господь Сын, точно также и Дух, посылающий господство Сына на освящаемое создание. Един Сын, один и тот же и до воплощения и по воплощении, человек и Бог, то и другое — единое. И не иное Лицо — Бог Слово, а иное — человек Иисус, но один и тот же предсуществующий Сын явился соединенным с плотью из Марии, стал совершенным и святым и безгрешным человеком и совершает домостроительство в обновление человечества и спасение всего мира.

Сжато формулируя выводы учения о Святой Троице против савеллианства и арианства, автор говорит: Бог Отец, будучи совершенным Лицом, имеет совершенное Слово, истинно родившееся из Него, не как слово произносимое и не Сына по усыновлению, как называются сынами Божиими ангелы и люди, но Сына, по естеству Бога; имеет и совершенного Духа Святаго, от Отца чрез Сына подаваемого усыновляемым, живого и животворящего, святого и освящающего сопричастников Своих, не как дыхание, вдыхаемое человеком, безипостасное, но от Бога живущее, чрез которое Троица поклоняема и славима и честна и достопочитаема, когда Отец умопостигается в Сыне, поколику Сын от Него, Сын же прославляется в Отце, поколику Он из Отца, являемого в Духе Святом для освящаемых.

К этому же отделу нужно отнести и остальную часть произведения, начиная с 37 параграфа, в которой дан целый ряд свидетельств из Свящ. Писания, именно из посланий апостола Павла, в доказательство того, что Святая Троица досточестна, неотделима и не отчуждаема, и что Св. Дух неотделим от Божества, и его нельзя считать созданием.

Принадлежность этого произведения св. Григорию Чудотворцу удостоверяется древними свидетельствами, начиная с V века. Первый свидетель, который пользовался , как произведением св. Григория Чудотворца, был св. Кирилл Александрийский. Об этом свидетельствует Карфагенский диакон Либерат, который в своем Breviarium causae nestorianorum et eutychianorum сообщает, что в произведениях Кирилла против Диодора и Феодора находились antiquorum patrum incorrupta testimonia и в том числе Gregorii mirabilis cognominati [659] . Это сообщение находит подтверждение и в константинопольском собеседовании с севирианами в 531–533 г. [660] Из указания севириан, что Афанасий Александрийский, римские епископы Феликс и Юлий и Григорий Чудотворец определили после воплощения одну природу Бога Слова, и что Кирилл Александрийский в своих книгах против Диодора и Феодора пользовался выдержками из их произведений, необходимо заключить, что произведение св. Григория, которое разумелось в речах о Кирилле Александрийском, было именно .

659

Migne, PL., t. 68, col. 991.

660

См. ниже 451–452.

Более определенное свидетельство об дает известный поборник монофиситства архимандрит Евтихий который вскоре после Константинопольского собора 448 г. в оправдании своем пред папою Львом I писал, что он боялся и убавить определение собора (Ефесского) и прибавить слово по сравнению с определением, изложенным собором Никейским, но что он знал, что святые и блаженные отцы Юлий, Феликс, Афанасий, Григорий отвергали термин „две природы“. [661] Заключительные слова письма: „я присоединил… то, что о двух естествах определено святыми отцами“, показывают,

что к своему письму Евтихий приложил сборник патристических свидетельств, на которых он утверждал свое учение. Этот сборник, составленный для своего оправдания осужденным архимандритом, находится в актах Константинопольского собора 448 г., которые дошли до нас в латинском переводе Дионисия Малого. Из аполинарианского материала в него внесены между прочим и §§ 30–31 из , в которых читаются и те важные для монофиситов слова, на которые они ссылались и впоследствии: „бесплотный во плоти явившийся есть Бог истинный, совершенный истинным и божественным совершенством, не два лица и не два естества; ибо мы не утверждаем, что поклоняемся четырем — Богу, Сыну Божию, человеку и Духу Святому“. [662] Отсюда ясно, что упомянутый Евтихием Григорий есть св. Григорий Чудотворец, а произведение, из которого он взял его свидетельство, — именно . Евтихий несомненно не имел намерения вводить в заблуждение римского епископа Льва: он добросовестно сообщал то, что знал, — следовательно, он читал названное произведение, как принадлежащее св. Григорию Чудотворцу. [663] Такое же свидетельство дает и монофисит Тимофей Элур, между 457 и 482 гг. три раза бывший александрийским епископом, в сборнике его полемических сочинений против Халкидонского собора, под заглавием: „Книга Тимофея, епископа Александрийского, против Халкидонского собора“: он ссылается на те же авторитеты, на которые хотел опираться и Евтихий [664] , в частности он приводит то же место и из , усвояя это произведение св. Григорию [665] . Вообще же и в последующее время монофиситы продолжали ссылаться, в числе других, и на произведение Григория Чудотворца в подтверждение своего основного положения, что определение Халкидонского собора о двух естествах в Иисусе Христе после воплощения — новшество, извращающее учение отцов. Так, напр., севириане на собеседовании с православными, происходившем в Константинополе в 531–533 г., осуждали Халкидонский собор прежде всего за новшество двух природ. „Ибо, — говорили они, — в то время, как Афанасий, епископ александрийской церкви, Феликс и Юлий (епископы) римской церкви, Григорий Чудотворец… определили после соединения одну природу Бога Слова, те (т. е. отцы Халкидонского собора), пренебрегши всеми этими отцами, осмелились провозгласить две природы после соединения“ [666] .

661

Ego autem metuens definitionem а synodo ne adimere, nec addere verbum contra expositam fidem а sancto synodo Nicaena, sciens vero sanctos etbeatos patres nostros Julium, Felicem, Athanasium, Cregorium… refutant'es duarum naturarum vocabulum, rogabam etc. Opera Leonis Magni, ed. Balleriniis, Venet., 1793, p. 740–741.

662

1) Текст этого сборника напечатан в 1888 г. в 1–м томе Spicilegium C`asinense, p. 91–98, по codex Novariensis XXX, s. X (H. Lietzmann, Apollinaris von Laodicea, S. 92).

663

A. A. Спасский, Историческ. судьбы сочинений Аполлинария Лаод., стр. 99.

664

Произведение в греческом оригинале утрачено, и сохранилось в древнем Сирийском переводе. Сирийская рукопись 562 г. в Британском музее add. 12156 (=Svr. 729). W. Wright, Catalogue of the Syriac manuscripts in the Brit. Museum. 1872, II, 639 sqq. Содержание ее указано также и у H. Lietzmann'a Apollinaris von Laodicea S. 93–95.

665

Wright, Catalogue, II, 640, 641, 642; H. Lietzmann, Apollinaris von Laodicea; de-Lagarde, Analecta Syriaca, p. 64–66; cp. Pitra S., Analecta. Sacra, IV, p. 94 и 356.

666

Mansi, VIII, p. 817 sqq.

В VI веке переведено было на сирийский язык, как произведение Григория Чудотворца. Выдержки из него часто встречаются в монофиситских рукописных сочинениях на сирийском языке и в переводах греческих монофиситских сборников отеческих свидетельств [667] .

Исправление текста , именно в том месте, на которое ссылались монофиситы, в соответствии с православным учением (в § 30: … , [вм. ] ), произведенное неизвестно кем и в какое время, открыло этому произведению свободный доступ в среду православных, и мы видим, что и православные церковные писатели, как Анастасий Синаит и вслед за ним Евфимий Зигавин, признают его подлинным творением св. Григория Чудотворца [668] .

667

W. Wright, pp. 551, 607, 919, 922, 925, 946, 948 и друг.

668

Panoplia dogmatica, tit. XV: Migne, PGr., t. 130, col. 1077.

Другое применение, чем в начальной своей истории, нашло во время униональных переговоров и споров между восточною и римскою церквами: в литературных произведениях, возникших в связи с выдвинутым вопросом об исхождении Св. Духа, обращено было внимание на заключающиеся в выражения относительно третьего Лица Св. Троицы, которые были использованы преимущественно защитниками унии для доказательства учения об исхождении Св. Духа и от Сына. При этом православные полемисты не отрицали подлинности , а только старались вложить в его выражения православное понимание. Названным произведением, как творением св. Григория Чудотворца, в это время пользовались: Андроник Каматир, Иоанн Векк, Георгий Метохита, Константин Мелетонит, Димитрий Кидоний, Иосиф Вриенний [669] . Таким применением, данным , объясняется и появление этого произведения в рукописи Московской Синодальной Библиотеки, где оно стоит в ряду произведений, связанных с Флорентийским собором.

669

Подробности см. у Leo Allatius, Diatriba de Theodoris et eorum scriptis: Migne, PGr., t. 10, col. 1225–1227.