Святой Илья из Мурома
Шрифт:
На узких дорогах-просеках, проложенных в полях и лугах, пешцы шли обочь: справа и слева, прикрывая конников. В лесах передвигались отрядами. В каждом были и конные, и пешие. Каждый отряд — человек с полёта, как бы малое войско. Ночевали со всеми опасениями и костров не жгли. Двигались быстро, коней пасли только ночью, но кормили по лесным местам сеном, что везли за войском на возах.
Когда вышли к Песчанице, где был разбит лагерь радимичей, остановились от них в одном переходе. На рассвете выдали коням ячменя, поседлали, снарядились сами по-боевому и, перейдя вброд реку, что отделяла киевлян
При восходе солнца передовой полк переправился весь, для того чтобы не быть застигнутым на переправе. Броды прикрывали на обоих берегах реки конные торки. Они же шли обоими берегами до выхода к лагерю радимичей.
Многие воеводы и дружинники ругались на византийцев, что они взяли полную волю и покрикивали на марше воеводам, будто те — смерды незнаемые! А дружинникам простым и палкой доставалось, ежели они строй ломали. При другом случае могли дружинники ответить так, что от тощих старообразных византийцев одни перья со шлемов остались бы. но был строжайший приказ князя: слушать греков и всё исполнять, что они прикажут.
Илью тоже раздражали их крики и повелительная манера командовать, но всё позабыл он, когда одновременно, широко развернувшимся фронтом, киевская дружина, вернее, передовой полк её вышел к лагерю радимичей, где к нападению никто готов не был!
Через широкое поле было видно, как сбегались кучками радимичские кудлатые мужики к своим вожам, и стояли эти кучки по полю розно, не в единую линию. И побить их ничего не стоило.
Загудели боевые трубы, и мерно, под удары барабана, качнулась, опустив копья, пешая рать и двинулась на радимичей, которые толпами носились по полю, бежали от лагеря и сбивались в большую людскую кучу.
В двух полётах стрелы византийцы остановили пешцев, между отрядами устроили проходы. В проходы вошли латники конные со своими отроками. Поперёк всего поля выросла неодолимая стена щитов и копий, а слева и справа от неё подымали пыль конные торки. Илья видел, как отовсюду к успевшим ополчиться кучкам радимичей бежит подмога, но в правильный строй они всё же не становятся. В одном месте толпа гуще, в другом — совсем редка...
Вой толпились вокруг своих предводителей. Мелькнуло несколько конных рыцарей в доспехах боевых — вероятно, из стран западных. Крик стоял над войском радимичей, но крик был общий и бестолковый. Дружина киевлян молчала, слушая команды воевод.
Илья видел, куда можно ударить сейчас конницей, куда двинуть пехоту.
И ему было жалко радимичей, точно это он стоял там в их бестолковых толпах. Он понимал, что совсем недавно, случись ему идти по призыву племенного вождя, и он так бы мыкался по полю, не ведая правильного порядка воинского.
Волчий Хвост что-то сказал грекам, те махнули трубачам, и сигнальный хриплый вой труб проревел над полем.
Вот от войска киевлян выехал на коне трубач и, проскакав перед строем сомкнутых щитов, протрубил вызов поединщика.
От радимичей выехало несколько рыцарей иноземных, выбежало несколько радимичей пеших. Но пешие вернулись в ряды, а от конных на середину поля поскакал один, в воронёном доспехе, с перьями на шлеме.
Илья встретился глазами с Волчьим Хвостом, который, оглянувшись назад,
— Я пойду!
— Ладно! — махнул ему воевода.
Отроки растолкали ряды пехотинцев, раздвинули воткнутые острым концом в землю щиты, освобождая дорогу. Илья, не горяча Бурушку шпорами, трусцой выехал перед лучниками, стоящими впереди мечников, за линией щитов.
Поединщик от радимичей тем временем проскакал на коне вдоль строя воинского, потрясая длинным заморским копьём. Илья неторопливо выехал на середину поля, внимательно разглядывая своего противника. Это был ляшский рыцарь, а может быть, воин из земель немецких: на нём был воронёный яйцевидный шлем с переносьем, кольчужная рубаха, поверх которой был повязан белый плащ, кольчужные же штаны и чулки. Он прикрывался круглым, как и у Ильи, кованым щитом с умбоном [12] . Конь под ним был значительно резвее Бурушки, но не такой массивный и широкогрудый.
12
Умбон (от лат. umbo, родительный падеж umbonis) — железная серединная бляха щита, служившая для защиты руки воина. Имел полусферическую или коническую форму. Под умбоном находилась перекладина, за которую воин держал щит. Щиты с умбонами были широко распространены в Древней Греции, Древнем Риме, в средние века и на Руси.
Илья прочитал молитву и решил первым не нападать принимать наскок поединщика. Лях, проскакав перед строем, под громогласный крик радимичей повернул коня и, набирая резвости, пошёл прямо на Илью.
— Не горазд ты разумишком, — сказал Илья, когда рыцарь почти поравнялся с ним. Точным движением он отбил копьё врага своим и сунул его так, что получился рычаг, которым он вырвал копьё из рук противника. Тот едва усидел в седле.
Илья думал, что он доскачет до своих, чтобы взять новое копьё. Но лях, видать, разозлился и действительно соображал плохо. Он выхватил меч и опять во весь опор помчался на Илью.
Илья поднял над головою копьё — знак своего преимущества — и воткнул его в землю. Крик одобрения был ответом на его благородный жест. И с той, и с другой стороны. Но Илья не стал выхватывать длинный свой меч, потому что понял — бесполезно! Щит у ляха крепок и кольчуга хороша — не прорубишь, не пробьёшь.
Он поднял, сняв с задней лужи, притороченную там палицу с круглым литым калдашем на конце. И когда мчавший во весь опор лях рубанул мечом — принял удар на щит, а сам двинул поединщика в не прикрытую щитом грудь палицей. Лях взмахнул руками и рухнул навзничь с коня.
Рёв одобрения был ответом на этот удар.
Со стороны радимичей бежали оруженосцы рыцаря, на ходу вытаскивая короткие прямые мечи, чтобы отбить упавшего от оруженосцев Ильи, которые тоже поспешали изо всех сил к месту схватки. Илья сидел на Бурушке, который, казалось, совсем не заволновался, а только прядал ушами — будто комаров отгонял.
Оруженосцы сшиблись в коротких поединках — отроки Ильи оказались много сильнее и резвее, и ежели бы один, самый молодой, не поскользнулся, то никто бы и ран не получил...