Святой в миру
Шрифт:
Доран напрягся. Не потому ли Коркоран так убеждает его поступить по долгу, что, на самом деле, хочет склонить к совсем другому решению? Но зачем? Закон будет на его стороне. Сам Доран полагал, что Коркоран не виноват в гибели Нортона - так говорила Истина. Отголоски услышанного разговора Коркорана и Нортона дали ему понимание того, что Коркоран, по крайней мере, в том, что он слышал, поступил праведно и потому - безжалостно. Он не делал выбора, ибо для человека чести здесь никакого выбора и не было. Но не потому ли Коркоран дал ему возможность слышать разговор, чтобы создать впечатление своей праведности? А зачем? Какую цель он мог преследовать? Что ему, богачу и красавцу, до ничтожного inverti? К тому же - inverti, когда-то лишённого наследства в его пользу? Если сам он, как намекал мистер Кэмпбелл, тех же склонностей - то тогда ... тогда это хладнокровное спасение собственного
– Наверное, вы правы, Коркоран. Между лёгким и истинным надо выбирать истинное, как бы трудно это не было. Расскажем все, как есть.
К его изумлению, Коркоран тут же вынул из внутреннего кармана записку и протянул Дорану.
– Покажите это полиции и милорду Лайонеллу. Скажите графу, чтобы вызвал коронёра. Надо уточнить, может, сестра захочет, чтобы он был упокоен без отпевания в каком-то семейном склепе? Хотя не удивлюсь, если она и подлинно согласится зарыть его при трёх дорогах, - насмешливо пробормотал он. Глаза его искрились, он снова смеялся.
Чёрт бы побрал этого Гамлета! Доран попал в собственную ловушку. Он не хотел причинять боль несчастной сестре Нортона, но Коркоран проявлял трогательное равнодушие к судьбе очередной Офелии. Почему?! Неожиданно Доран вспомнил, что мельком видел девичье платье около двери мистера Коркорана в памятную ночь появления призрака. Кристиан должен быть весьма низкого мнения о мисс Нортон, чтобы желать ей неприятностей, связанных с оглашением неприглядных обстоятельств смерти брата. Он хотел, чтобы она уехала? Но ведь если и не объявлять о причинах смерти Нортона, представив её несчастным случаем, это всё равно вынудит сестру Нортона покинуть Хэммондсхолл. И Коркоран не может не понимать этого. Что же руководит им?
Внезапно в памяти Дорана всплыла фраза Коркорана у трупа: "а то ведь замуж не возьмёт никто..." Господи... Уж не отдалась ли глупышка Коркорану? Не на это ли он намекнул? Но зачем намекать о подобном? Он умён, это бесспорно, а таких жалких тщеславных ошибок умный человек не совершает. И ему ли самоутверждаться, Господи? Ведь при его едином слове, чёрт возьми, любая потеряет голову, стыд, честь и раздвинет ноги! А, впрочем, чего он гадает? Доран резко проронил:
– Я могу задать вам один вопрос, мистер Коркоран, как джентльмен джентльмену?
Тот бросил на него удивлённый взгляд и лениво почесал запястье.
– Почему так официально? Мне помнится, вы называли меня Кристианом, Патрик.
– Хорошо, Кристиан. Мне нужен ответ благородного человека.
– Он напрягся.
– Мисс Нортон... ваша любовница?
Коркоран окинул Дорана ироничным взглядом, на миг опустил веки, потом, глядя прямо в глаза священнику, улыбнулся.
– Одна из величайших трагедий людского бытия, дорогой Патрик, состоит в том, что фундаментальные понятия человеческой этики находятся в неразрешимом противоречии между собой. Понятие nobless, благородство - противоречит veriti - истине. Nobless oblige, благородство обязывает, но обязывает лгать. Часто сказав правду, рискуешь перестать быть джентльменом, а солгав по-джентльменски, утрачиваешь право именоваться честным человеком. Что мне предпочесть - тоже гамлетовский вопрос - быть или не быть ... джентльменом?
– Коркоран весело расхохотался, но заметив потерянный взгляд Дорана, продолжил, - к счастью, в данном случае я могу ответить на ваш вопрос правдиво, Патрик, и - не перестать быть джентльменом. Мисс Нортон не является моей любовницей.
– Он жестоко усмехнулся и уточнил.
– Ей не дали возможности ею стать.
– А то, что я тогда видел тогда ... Это она выбежала из вашей спальни?
Мистер Коркоран реагировал на разоблачение тайны Призрака Хэммондсхолла безмятежно и лениво.
– То, что вы видели - такая же загадка для меня, как и для вас, Патрик. Я вошёл в спальню - и обнаружил там мисс Нортон. Не успел я в должной мере удивиться этому обстоятельству, как влетел её братец и вцепился ей в волосы, благо, было во что вцепиться. Они катались по полу и орали друг на друга. Он звал её шлюхой, она его ... ну, это труднопроизносимо для джентльмена. Не могу
– Каких?
– не подумав, брякнул Доран и тут же прикусил язык.
Однако ему с готовностью ответили.
– Я не поклонник принципа Кассия: "Какая разница - куда и кому это воткнуть?" Разница есть, уверяю вас. Начни с не очень чистого - и не заметишь, как окажешься в грязи с головы до ног. А то ещё и в тебе что-нибудь окажется. Люди подлинного величия целомудренны. Естественное отверстие мисс Нортон также мало привлекало меня, как и задница её дорогого братца, Доран. From pillar to post - из чего выбирать-то? Поймите, когда вас, мужчину, возжелал мужчина - это омерзительно, но когда вас возжаждала женщина - это унизительно. Оставьте мне, ради Бога, моё сокровенное мужское право - возжелать самому.
Доран неожиданно рассмеялся.
– Боюсь, долго придётся ждать.
– Очень может быть. Мне лорд Бервик рассказывал, как однажды один англичанин в ливийской пустыне наскочил на льва. Он был безоружен, но стремительно с воплем ринулся на хищника. Лев испугался и удрал. Я верю в эту историю. Лев удрал бы от стремительно несущегося на него зайца. Испытываешь, и вправду, почти животный ужас, когда видишь, как на тебя нападает твоя же потенциальная жертва. Я не ханжа и полагаю, как и один из наших классиков, что джентльмен может использовать беззащитное положение женщины. Но лишь в том случае, если он сам её в такое положение и поставил...
Доран почему-то не смутился. С каждым новым часом общения с этим человеком его восприятие менялось.
– Вы полагаете, что теперь...
– Отцу Дорану показалось, что он начал понимать глубинную мотивацию поступков мистера Коркорана.
– теперь она уедет и не будет досаждать вам? И только поэтому...
– Да нет, это вздор, Доран. Отношения между мужчинами и женщинами зависят от взаимных притязаний. Одно дело брак. "И стала б Катарина женой Петруччо, когда бы он на ней женился..." Это сложно. Но если женщине захочется заполучить себе джентльмена в любовники - она его заполучит, разве что будет вовсе дурнушкой или законченной дурочкой. Тут нет проблем: если леди влезет в мою постель - я покажу себя мужчиной. Проблемы начнутся, когда леди решит, что переспала с джентльменом - и он обязан жениться. Но я могу жениться только на леди, которая не лезет к мужчине в постель до свадьбы. А та, что лезет, уже не леди, а шлюха, а на шлюхах джентльмены не женятся. Это жёсткая максима. Но если одного джентльмена захотят разом заполучить - неважно, в мужья или в любовники - три девицы - как ни парадоксально, джентльмен может спокойно заниматься своими делами. Они сцепятся друг с другом, как разъярённые кошки, оспаривая право первой атаки. А если сюда прибавить ещё и господина соответствующих наклонностей, то всё вообще будет прекрасно.
– Он усмехнулся.
– Но даже если таких девиц наберётся хотя бы две, то джентльмен все равно в безопасности, он может смотреть на звёзды, философствовать, рыбачить... Кстати, когда мы искали нашего друга Нортона, я заметил, что ручей стал после дождей куда полноводнее. Рыба-то там водится?
Доран слишком устал за это тяжкое и сумбурное утро, чтобы почувствовать себя шокированным зигзагами мышления своего собеседника. Он утвердительно кивнул.
– И что там плавает?
– Плотва, усач да голавль, что же ещё-то?
Мистер Коркоран удовлетворённо кивнул.
– Тогда, я думаю, завтра, после всей этой возни с коронёрским следствием и вечным упокоением в геенне жертвы заднепроходной любви, неплохо бы порыбачить. Я весьма прихотлив и не люблю охоту, это варварство, но вот поймать жирного голавля считаю почему-то за честь... Leuciscus cephalus, - промурлыкал он по-латыни.
– Помнится, однажды мне повезло. Я, насобирав ручейника, облюбовал протоку между островком и берегом одной речушки в Пьемонте. При очередном забросе на струю, поплавок начал удаляться и резко ушёл под воду. Но вместо того, чтобы рвануть по течению вниз, он устремился вверх с отклонением в сторону противоположного берега. Не ослабляя леску, я передвинулся на несколько шагов вниз, потом подтянул его к берегу. Красавец с красными плавниками весил более пяти фунтов! Как ему удалось дожить до таких размеров?