Святые в истории. Жития святых в новом формате. VIII-XI века
Шрифт:
Равноапостольный великий князь Владимир. Портрет из Царского титулярника. 1672 г.
Как уверовал?
Как возгорелся любовию Христовой?
«…Явились к киевскому князю Владимиру послы, отправленные в разные страны разузнать, где какая вера, и стали рассказывать:
„Ходили в Болгарию, смотрели, как они молятся в храме, то есть в мечети, стоят там без пояса; сделав поклон, сядет и глядит туда и сюда, как безумный, и нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Не добр закон их. И пришли мы к немцам, и видели в храмах их различную службу, но красоты не видели никакой. И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, – знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать".
Услышав их рассказ, бояре стали поддакивать:
„В самом деле, если бы греческий закон не был лучше всех, то бабка твоя Ольга не приняла бы его: она была ведь мудрее всех людей".
„Где же нам креститься?" – спросил Владимир.
„Где тебе угодно", – отвечала дружина».
Этот известный эпизод с выбором веры князем Владимиром в «Повести временных лет» многие историки считают поздней вставкой, которая принадлежит кому-то из позднейших «прогреческих» переписчиков.
Но даже если не принимать во внимание текстологические подробности и исторические споры, одно можно точно сказать: ну не похож в этой сцене князь Владимир на самого себя! Как будто бы совсем другой человек сидит на троне, анализирует, размышляет, сомневается – какая религия лучше («Где же нам креститься?»).
Нет, не таким остался в истории киевский князь Владимир Святославович! Он обладал характером решительным, властным, в чем-то стихийным – и сумел одним махом повернуть весь ход русской жизни.
Российский историк XIX века О. М. Бодянский писал в защиту русского народа: «…И у нас разыгрывалась когда-то не хуже иных драма со всеми ее излучинами, неровностями и шероховатостями, и мы были деятели, но деятели по-своему. А потому нас нельзя мерить мерилом Запада, судить и рядить по случившемуся и случающемуся там, требовать и от нас того, что там было доброго или худого, заставлять не только теперь, но даже и в прошедшем плясать по чужой дудке и погудке и, не находя сходного или не в таком обилии, виде и т. п., объявлять нас народом прозябающим, бессильным ко всему самобытному…»
То, что принято называть «загадочной русской душой», можно увидеть и в биографии русского князя Владимира Святославовича.
Происхождение князя Владимира известно из «Повести временных лет» – летописного свода начала XII века, вобравшего в себя древнерусские исторические предания, сказания, сведения о жизни первых русских князей.
«Вот повести минувших лет, откуда пошла русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и как возникла русская земля», – говорится в заголовке этого ценнейшего литературного и исторического памятника, который дошел до наших дней в составе нескольких летописных сборников.
Становление княжеского дома в Киеве летопись связывает с варягом (как называли на Руси северян-викингов) Рюриком.
Погрязшие в междоусобицах северные славянские племена, жившие к юго-востоку от нынешнего Санкт-Петербурга, пригласили варяга Рюрика и его братьев Синеуса и Трувора прийти ими править. Братья согласились и обосновались в трех городах. Около 862 года Синеус и Трувор умерли, и Рюрик стал единолично властвовать над обширными славянскими территориями из своей крепости на реке Волхов под названием Новый Город, или Новгород.
Вплоть до сына Ивана Грозного Федора Иоанновича потомки Рюрика, Рюриковичи, правили самой крупной страной в средневековой Европе. Земли русов называли по-разному: Росией (это название впервые появилось в середине Х века в сочинении византийского императора Константина VII Багрянородного), Руской землей, Русью, Русином, Росеей…
Дед Владимира, князь Игорь, ходивший с военными походами даже на Константинополь, в 945 году был убит древлянами, когда требовал у них уплаты дани.
После смерти Игоря княжить на Руси стала его вдова княгиня Ольга, принявшая крещение в Константинополе и ставшая христианкой.
«Она ведь сияла, как луна в ночи; так и она светилась среди язычников, как жемчуг в грязи; были тогда люди загрязнены грехами, не омыты Святым Крещением», – восхваляет княгиню Ольге древнерусский летописец.
Это был ее личный выбор, который многие, в том числе ее сын князь Святослав Игоревич, не разделяли.
«Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться», – говорил матери Святослав, до 962 года управлявший княжеством совместно с княгиней Ольгой, а затем самостоятельно.
Как пишут историки, князю Святославу, отцу Владимира, некогда было вникать в вопросы религии – вся его жизнь прошла в бесконечных военных походах на печенегов, болгар и хазар и на Византию.
Летопись сообщает, что князь Святослав не брал с собой в военные походы никакой поклажи, даже пищевых горшков, не ел другого мяса, кроме обжаренного на углях, не устанавливал княжеский шатер и спал под открытым небом, подложив под голову седло.
Византийский историк Лев Диакон видел князя русов, когда Святослав подписывал договор с Иоанном Цимисхием в 971 году на Дунае, и оставил такое его описание:
«Он переплыл через реку в скифской ладье и греб на равных со своими людьми. Он был среднего роста, широкоплеч, с длинными и роскошными усами. Нос похож на обрубок, глаза голубые, а брови широкие. Его голова была выбрита, и оставлен только чуб на одной стороне, который служил символом знатного происхождения. В одном ухе он носил золотое кольцо с двумя жемчужинами и рубином между ними: его белая рубаха отличалась от рубах его людей только тем, что была чище; он оказался мрачным и диким».
Этот портрет с чубом на выбритой голове и висячими усами, напоминающий облик украинских запорожских казаков, да и славянское (не скандинавское) имя князя Святослава дают широкий простор для всевозможных исторических гипотез.
По обычаям того времени у князя Святослава было несколько жен, а также еще и наложницы. Одна из них стала матерью князя Владимира. Малуша была ключницей и доверенным лицом княгини Ольги. Поскольку сведения, сохранившиеся в летописи, крайне скудны, историки спорят о происхождении и изначальном социальном положении Малуши и ее брата Добрыни, детей Малка из города Любич. Однако ключник в Древней Руси автоматически становился холопом. Когда князь Владимир захотел взять в жены полоцкую княжну, гордая Рогнеда презрительно назвала его «робичичем», то есть сыном рабыни.