Связанные честью

Рейли Кора

— Ария, пожалуйста, скажи мне. Я?..

Я нашла его глаза, пытаясь понять, о чем он говорит. Ненависть к себе вспыхнула на его лице, и я поняла, о чем он думал.

— Ты не помнишь?

— Я помню отрывки. Я помню, как держал тебя внизу, — его голос дрогнул. Он не прикасался ко мне. На самом деле он взгромоздился на краю кровати максимально далеко от меня. И выглядел опустошенным и сломленным.

— Ты не причинил мне вреда.

Его глаза метнулись к синякам.

— Не лги мне.

Я встала на колени и двинулась к нему, несмотря на то, что он напрягся.

—

Ты был немного грубее, чем обычно, но я хотела этого. Я наслаждалась этим.

Лука не сказал ничего, но я могла поспорить, что он не верил мне.

— Нет, действительно, Лука, — я поцеловала его в щеку и сказала тише, — я кончила как минимум четыре раза. Точно не помню всего. Я потеряла сознание от избытка ощущений. — Облегчение смыло часть темноты в глазах Луки, но я была удивлена, что он не дразнил меня за мои признания.

— Я не понимаю, что на тебя нашло. Ты даже напал на Ромеро.

— Мой отец мертв.

Я дернулась:

— Что? Как?

— Вчера вечером. Он обедал в небольшом ресторане в Бруклине, когда снайпер пустил ему пулю в голову.

— Что насчет твоей мачехи?

— Ее там не было. Он был со своей любовницей. Ее тоже застрелили, вероятно, потому, что Братва думала, она была его женой. Кто-то, должно быть, сказал им, где его найти. Только очень немногие люди знали, что он поехал туда. Он был замаскирован. Никто не мог бы узнать его. Среди нас, похоже, предатель.

ГЛАВА 17

Над Нью-Йорком нависли тяжелые тучи, но дождя не было. Погода под стать случаю. Почтить память Сальваторе Витиелло на кладбище собралась элита Нью-Йорка, а также самые важные члены чикагского синдиката. Периметр вокруг был оцеплен, большая часть солдат нью-йоркского синдиката охраняли территорию, чтобы быть уверенными, что Братва не помешает похоронам. Встреча наиболее важных членов, как из Нью-Йорка, так и из Чикаго была рискованной, но дань уважения главе синдиката важнее.

У могилы отца Лука держался стойко. Теперь он был новым главой и не мог позволить себе и намека на слабость, даже после смерти собственного отца. Он не был близок с отцом в традиционном смысле, но потеря родителя, не важно, насколько тот был жестоким и холодным, всегда проделает в тебе дыру. Я могла сказать, что много более взрослых мужчин из синдиката расчетливым взглядом наблюдали за Лукой.

Лука не подал вида, что заметил, но это уже можно считать действием с их стороны. Так что вскоре после его прихода к власти наступит самое опасное время. Я не слишком хорошо знала Сальваторе Витиелло и не испытывала по этому поводу сожалений. Для меня похороны означали лишь одно - получить шанс снова повидаться с семьей.

Джианна, Фаби и Лили стояли с отцом и матерью среди гостей чикагского синдиката. Они прилетели сегодня утром, и я с нетерпением ждала момента, когда смогу провести с ними немного времени. Каждый гость пожимал руку Луке, хлопал по плечу и говорил несколько утешительных слов, большей частью лживых. Как много из этих мужчин ждали шанса вырвать власть из рук Луки?

Когда настала

очередь отца, мне пришлось остановить себя от нападения на него за то, что дал согласие на брак Джианны и Маттео. Вместо этого я сжала зубы и одарила его холодной улыбкой. Джианна намеренно избегала взглядов Маттео. Ее вид, похудевшей и потерявшей надежду девушки, разбивал мое сердце.

Я была рада окончанию похорон. У мужчин на вечер была назначена встреча, чтобы обсудить растущую угрозу со стороны русских. В нашем мире не было времени на долгое оплакивание умерших. Чикаго и Нью-Йорку требовалось найти способ, как остановить Братву прежде, чем еще один глава потеряет жизнь. И это будет либо Лука, либо Данте Кавалларо.

***

Лука хотел, чтобы я уехала из Нью-Йорка, поэтому отослал меня в особняк Витиелло в Хэмптонсе. Джианне, Лили и Фаби позволили поехать со мной на одну ночь, перед тем как им придется уехать в Чикаго завтра вечером. У меня было ощущение, что отец надеялся, будто я смогу вразумить Джианну насчет ее брака с Маттео по договоренности. Вечеринка по случаю помолвки была запланирована на начало ноября, так что у Джианны было не так много времени, чтобы смириться с этим. Мать осталась с отцом на Манхэттене, но с нами отправился Умберто. Он, Чезаре и Ромеро должны были нас защищать.

Мы прибыли в особняк к вечеру, и персонал уже приготовил для нас еду. Мое сердце наполнилось радостью, когда Лили, Фаби, Джианна и я расселись за длинным обеденным столом, но все омрачал тот факт, что наши три телохранителя шепотом обсуждали русскую угрозу, и отказ Джианны съесть больше двух кусочков. Я не хотела обсуждать ее помолвку с Маттео при всех. Позже, когда они пойдут спать, у нас для этого будет достаточно времени. Фаби единственный поддерживал разговор на нашей стороне стола, когда взволнованно рассказывал мне о коллекции ножей, которую подарил ему отец. Лили была занята, бросая украдкой восхищенные взгляды на Ромеро, который совершенно не обращал внимания на ее томление.

После ужина мы отправились на лоджию с видом на океан. Ночное небо здесь мерцало от огромного количества звезд. В Нью-Йорке их редко увидишь. Чезаре ушел делать бог знает что, возможно, проверять систему охраны, Умберто и Ромеро остались в гостиной; оттуда они могли наблюдать за нами, не подслушивая наш разговор. Фаби лежал, свернувшись калачиком рядом с Лили, и крепко спал, пока она что-то печатала на своем телефоне, время от времени проверяя Ромеро.

— Хочешь поговорить? — прошептала я.

Джианна сидела рядом со мной с прижатыми к груди ногами. Она отрицательно покачала головой. Казалось, между нами возник раскол с тех пор, как она узнала о своей помолвке, и я не знала почему.

— Джианна, пожалуйста.

— Тут не о чем говорить.

— Может, это не так плохо, как ты думаешь.

Она одарила меня скептическим взглядом, но я продолжила говорить:

— Когда я узнала, что должна выйти замуж за Луку, то была в ужасе, но смирилась с этим. Мы с Лукой ладим лучше, чем, я думала, это будет возможно.