Сын боярский
Шрифт:
Приняв мои доводы, Ждан согласился подождать несколько дней до окончательного ответа, после чего мы распрощались и быстро пошли на свои посты, ибо потратили много времени на разговоры, а работу никто не отменял. На подходе к торгу у стены Козьмодемьянского монастыря мы встретились с товарищами по десятку (не хватало лишь Сергея) и по взглядам, обращенным ко мне, я понял, что все уже знают о вчерашнем разговоре в кабаке. Не знаю, как долго я выдержал бы их, но вскоре подошел наш десятник, и начался обычный рабочий день, которых будет еще много. Но меня интересовали сейчас только ближайшие пять дней, которые предстояло
На третий день томительного ожидания, разбавленного рабочими буднями, меня внезапно вызвал к себе в Толокняную башню сотник Макар Владимирович. Выполняя это распоряжение, я думал о причине этого вызова и пришел к выводу, что сотник хочет на неделю перевести меня в другой десяток, но, зайдя на второй этаж башни, стало ясно, что разговор будет о другом. В вечно сумеречном помещении я увидел всех участников предстоящего похода в Ливонию и понял, что наше мероприятие находится в шаге от провала.
– Ну что, орлы, догадываетесь, зачем я вас всех вызвал? – без приветствия, выходя из своей каморки, обратился сотник, оглядывая нас, ничего хорошего не предвещавшим взглядом.
После этих слов воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием колес подъезжавшей к воротам телеги. Не нарушая тишины, сотник постарался заглянуть каждому из нас в глаза, но большинство отводили взор. Я же, собравшись с силами, принял этот тяжелый взгляд и с достоинством выдержал его.
– Молчите? Ну хорошо. Тогда скажу я. Недавно в сотне несколько наших товарищей сговорились о некоем походе в Ливонию в нарушение всех приказов. Не знает ли кто-нибудь из вас что-то об этом? – спросил Макар Владимирович, но в ответ получил лишь тишину, и только Иван отрицательно покачал головой.
– Хм-м… Ясно, ответа я, видимо, не услышу. С другой стороны, это даже неплохо, что вы держите слово, когда вас приперли к стенке, только ведь если об этом деле стало известно мне, то вскоре будет знать и наше начальство, и тогда разговор будет иным. Я, конечно, понимаю, что Псков не Москва, и средств развязывать языки здесь не в пример меньше, но какая-никакая дыба в местных подвалах найдется, а значит, и язык за зубами удержать не получится. Но сейчас я вас собрал, чтобы образумить, ведь еще не поздно свести все это к шутке или ничего не значащему пьяному разговору. Да как вам вообще в головы пришло этот поход устроить? – сказал сотник, после чего, выдержав небольшую паузу, со вздохом продолжил: – Я понимаю, молодые, горячие головы, хотят испытать себя в ратном деле, но ты, Иван, куда поперся? Ты же знаешь, что такое война и прекрасно понимаешь, чем все это может кончиться.
– Вот именно, что знаю, – не выдержав, ответил Иван, – не единожды по воле государевой ходил в походы и многое повидал, но ни разу не встречал того, что произошло на моей Родине. Обычно деревни грабят: зерно вывозят, людей в полон угоняют, но эти немцы оказались хуже татар – урожай сожгли, а людей, кого смогли, побили до смерти. Дак скажи мне, Макар, как быть после этого, посоветуй, поделись мудростью.
Сотник, изменившись в лице, смотрел на Ивана и силился найти слова, но явно испытывал с этим трудности.
– Теперь ты молчишь, Макар, и не ведаешь, что сказать? – разгорячась, продолжил речь Иван. – Это потому, что словами тут ничего не сделать, только делами, и поэтому я и вот эти славные мужи, стоящие сейчас здесь, решили мстить нехристям.
– Этим ты ничего не исправишь, Иван, – придя немного в себя, ответил сотник, – только хуже сделать можешь, и поэтому я запрещаю исполнять ваши замыслы.
– Ну что же вы так, берете и останавливаете столь праведные порывы? – сказал из-за моей спины неизвестно откуда взявшийся человек. – По мне, так надо, наоборот, поддерживать таких людей, способных без приказа и понуждения защищать свое отечество.
Все присутствующие повернулись и удивленно посмотрели на незнакомца. Я же был удивлен больше других, так как стоял ближе всех к двери и был уверен, что за мной никто не заходил, особенно учитывая скрипящие ступени на лестнице. Однако факт был налицо – недалеко от входа стоял худощавый мужчина среднего роста с остроконечной бородой, одетый в простую одежду, но с очень хорошей саблей на боку. Незнакомец же добродушно улыбнулся в ответ на обращенные к нему взгляды, но во взоре его темных глаз чувствовался пронизывающий душу холод.
– А ты еще кто такой и как сюда попал? Посторонним вход в башню и на стены запрещен!
– Боюсь, что вашим людям внизу следует лучше выполнять свою работу, а то не крепость, а проходной двор получается. Кроме того, запреты, на которые вы указали, на меня не распространяются, а насчет того, кто я такой, объяснит эта бумага, – с этими словами незнакомец достал из-за пазухи грамоту и передал Макару Владимировичу.
Сотник взял бумагу, подошел к бойнице и прочитал ее, при этом с особым вниманием была изучена печать.
– И что же Посольскому приказу надобно от нас? – возвращая грамоту, с некоторым смущением спросил Макар Владимирович.
– Ничего особенного, только то, что и так собирались сделать эти господа, – многозначительно посмотрев на нас всех, ответил незнакомец. – Наш Приказ не только не против, а очень даже хотел, чтобы намеченный поход увенчался успехом. Более того, мы даже постараемся помочь всем, чем сможем этим храбрецам.
– Спасибо большое за поддержку. Мы, честно говоря, не ожидали ни от кого помощи, но, я думаю, все будут за нее благодарны, – сказал Иван. – Но прошу прощения, если неправ: говорят, что посольский приказ просто так ничего не делает, особенно его тайное ведомство. Вы ведь именно оттуда?
– А ты проницателен… Не буду ходить вокруг да около, а хочу попросить от лица Приказа, чтобы вы в обмен на помощь привезли сюда в город Людвига фон Вейсберга.
– А это еще кто такой и с какой стати нам его сюда везти?! – вставил свое слово Андрей.
Сотник и Иван осуждающе посмотрели на него, а незнакомец лишь снисходительно улыбнулся, но вид при этом стал у него зловещим.
– Андрей Демидович из Залесских, если не ошибаюсь? Обращаешься не по чину, но я удовлетворю твой интерес в виде исключения. Людвиг фон Вейсберг – это тот самый немец, что организовал ватагу, которая нападает на порубежные деревни, – сказал незнакомец, а затем обратился к Ивану: – Желательно доставить его живым, чтобы он мог говорить, но если в процессе пленения и препровождения во Псков он потеряет несколько зубов, получит шрамы или потеряет какую-нибудь ненужную часть тела, в Приказе не будут против. Главное, чтобы он смог поведать нам нужные сведения, о большем я и не прошу.