Сын дракона, внук дракона
Шрифт:
— Для хорошо налаженного делопроизводства нет ничего невозможного. Ordnung основа основ есть.
— Положительно не знаю, как отметить ваше старание. — Я задумался. — Конечно, можно было бы вернуть вам ваше прежнее звание, однако, боюсь, нас не вполне правильно поймут. Пока еще рано.
Генрих немного театрально вздохнул.
— Я работаю не ради наград.
— Знаю. Что у вас еще?
— Приказ об увольнении. Нашлись три сомнительных элемента, которые пригрелись на космических станциях «Трезубца». Мы полагаем их присутствие опасным, отец Томас и Задунайский уже подготовили надлежащую замену. Тем более, что они ведут явно паразитический образ жизни.
— Произведите служебное расследование, по чьей инициативе и с чьей помощью попали они на станции. Негласное расследование, конечно.
Генрих с минуту смотрел на меня широко открытыми глазами, потом кивнул.
— Будет исполнено, господин генерал.
В дверь осторожно поскреблись, и в кабинет просунулась острая мордочка Зибеллы. Завидев Генриха, он с быстротой молнии пропал. Поняв, что горностаю нужен разговор с глазу на глаз, я торопливо подписал все документы и отпустил Гиммлера.
Вид Зибеллы насторожил меня сразу. Слишком уж он был весел, дурной признак.
И действительно, Зибелла приволок мне ворох магнитофонных кассет. Послушал я их, а потом минут пять старательно причесывался, чтобы заставить улечься вставшие дыбом волосы. Подготовленный Зибеллой материал отличался двумя качествами, возведенными в превосходную степень: разнообразием и неприятностью. Чего угодно ждал, но не такого…
Первым шел вопрос о моральном разложении. Это среди призраков! Воистину сказано: не верь глазам своим. Однако я вынужден был поверить. Усердный не по разуму Зибелла в мгновение ока в порошок стер блестящую кандидатуру на пост моего заместителя. Многое можно простить, но мы должны блюсти чистоту рядов, а нам показали учебное пособие по ультрапорнографии. Я понимаю, призраки тоже люди, но нельзя же так…
Я нажал клавишу селектора.
— Задунайский.
— Слушаю, — неприятно проскрежетал динамик.
— Подготовьтесь к дематериализации.
— Кого?
— Пока секрет. Приду лично.
И без голоприемника я увидел, как Задунайский пожимает плечами, но в голосе его не прозвучало и нотки удивления.
— Хорошо. Когда?
— Сразу после обеда.
— Будет исполнено.
Я задумался. Не с того мне хотелось начать свою работу. Признаться откровенно, я даже не представлял себе разнообразия своих обязанностей здесь, в стенах Управления. На войне было много проще.
Нетерпеливое покашливание Зибеллы вернуло меня к действительности.
— Что дальше?
А дальше, как говорится, было больше.
Заговор. Да, именно так. Фривольные разговоры относительно непрофессионализма нового, то есть моего, руководства. Недаром я всегда считал человеческое звено самым слабым. А прочность цепи равна прочности самого хрупкого звена. От него следовало избавиться, как можно скорее и как можно беспощаднее.
Я вновь щелкнул селектором и гаркнул адьютанту:
— Замов ко мне! Немедленно! Меня нет ни для кого! Ни для господа Бога, ни для Сатаны рогатого!
И хлопнул ладонями по столу. Левая неприятно заныла. надо, наверное, сходить к врачу. Со мной творится нечто неладное. Грешным делом я даже испугался: не проказа ли? Уподобляясь бессмертному герою Джерома тщательно проштудировал медицинскую энциклопедию, но пришел к выводу прямо противоположному. Я здоров. Непозволительно безукоризненно
Зибелла вновь кашлянул.
— Сгинь! Тебя не должны видеть.
Он вопросительно поглядел на непрослушанную еще кассету.
— Потом. Сейчас не до тебя.
Горностай обиделся.
— Не надо, успокойся. Сразу после совещания. А сейчас тебе лучше исчезнуть. Сожрут. С костями.
Зибелла ехидно подмигнул. Не с такими, мол, справлялись, и тотчас растворился в воздухе, словно его и не было.
Вовремя!
В дверь деликатно поскреблись. Я оценил предупредительность своих замов. Как как всякие нормальные духи, они могли материализоваться прямо в кабинете, несмотря на запертые двери и амулеты. Их хватало против заштатного привидения, но ведь я набирал личности самые выдающиеся. Что бывшему епископу Томасу распятие?
— Войдите, — разрешил я.
И они вошли.
Но сразу попятились назад, к двери. Не понимаю, что их так удивило?
— Садитесь, — предложил я, разговор будет долгим.
Они бесшумно скользнули в мягкие кожаные кресла.
Начальник отдела контрразведки генерал-майор Малюта Скуратов-Бельский. Величайших трудов мне стоило уговорить его побриться и сменить дремучий сарафан на цивильное платье, либо современный мундир.
Начальник отдела пропаганды его преосвященство епископ Томас Торквемада. По совместительству генерал-рэкетмейстер. И здесь не обошлось без проблем. Правоверный католик наотрез отказался признать другие конфессии. Улестил, заверив, что сначала следует разобраться с безбожными еретиками и сатанистами.
Начальник отдела специальных операций Юрий Владимирович Андропов. При слове «демократия» у него непроизвольно скрежещут зубы, и еще он все время недовольно косится на Торквемаду. В остальном — идеальный призрак для своего места.
И бриллиант в моей коллекции. Человек, то есть призрак, взваливший на свои плечи тяжкий воз рутинной канцелярщины и волокший его с наслаждением и даже артистизмом. Генрих Гиммлер. Вот с кем мы работаем душа в душу.
Конечно, возникали некоторые трения из-за понижения в чинах. Но я строго указал им, что никакие прежние заслуги в расчет не принимаются. Я буду учитывать только нынешнюю реальную работу. Кроме того имеется множество отменных кандидатур на замещение вакантных мест: Кэндзи Доихара, Вильгельм Штибер, Жозеф Фуше, мистер М., Эрнст Кальтенбруннер, Роберт Сесил и так далее до бесконечности. И лично от меня зависит перемещение из мира духов в мир реальности. Они это превосходно поняли и в полной мере оценили мою деликатность.
— Я хочу сообщить вам пренеприятное известие, — начал я с сакраментальной фразы. — Нам надо очистить свои ряды от скверны.
Глаза Торквемады сверкнули. Предстояло знакомое и близкое ему дело. Однако я совершенно отчетливо уловил в них тень испуга.
— В настоящее время недопустимы никакие разногласия, а тем более интриги. Затесавшиеся в наши ряды людишки пытаются строить козни, утверждая, будто мы приносим слишком много вреда, что совершенно уничтожает приносимую нами же пользу! Речь идет не о том, стоит ли их полностью заменить. Решение принято, приказ подготовлен. Людям не место в стенах нашего Управления! Сомнения возникают, когда мы пытаемся выяснить, насколько быстро и безболезненно пройдет такая замена. Располагаем ли мы достаточным по количеству и подготовке контингентом?