Сын дракона, внук дракона
Шрифт:
Я решительно застучал рукоятью неизменного «Скорпиона» по замшелым бревнам.
— Есть кто дома?
Молчание.
Честно говоря, мне было немного не по себе. Дремучий лес, ни единой тропинки. Зато, естественно, во множестве следы невиданных зверей. И вдобавок ночь. Добираясь от вертолета до избушки, я до крови ободрался в зарослях, пару раз провалился в бочажины, промочил ноги и рассердился. Напрасно я не захватил с собой парочку вампиров. Гремлины отменно управляют вертолетом,
Я застучал сильнее.
— Открывай, бабка! А то избу по бревнышку раскатаю.
С некоторым запозданием скрипучий недовольный голос откликнулся:
— Кто там?
— За советом прибыл.
Опять пауза. Спит, что ли?
— Кто там? Назовись, гость незванный!
Я так и полыхнул огнем, аж мох затрещал. Баловать вздумала, старая!
— Слушай, красавица. У меня здесь обойма с серебряными пулями, и я твою хибару насквозь прошью. А на вертолете — пара ракет. Надолго запомнишь, как со мною шатки шутить!
Бабка надсадно закашлялась, потом недовольно проворчала:
— Заходи.
Розовым светом мигнул прямоугольник на стене прямо у меня под носом, и спустя малое время обрисовалась низенькая дверь. Чего удивляться — магия. Я, едва не стукнувшись о притолоку, решительно шагнул внутрь.
Внутри избушка оказалась именно такой, как я ее себе представлял. Почернелые от времени и копоти стены, кряжистые лавки и стол, заваленный корешками, травками, сушеными гадюками. Объемистый котел в печи булькает, распространяя неаппетитные запахи.
Бабка копошилась возле печки, ловко орудуя ухватом и метлою. И она полностью соответствовала заранее нарисованному образу. Низенькая и неопрятная, как ее избушка, из-под черного платка свирепо поблескивают красными угольками глазки. Завидев меня, бабка попятилась.
— Свят, свят…
Я невольно отмахнулся.
— Кончай! Не тебе, бабка, креститься.
Пока суть да дело, колдунья справилась с оторопью и сварливо спросила:
— Зачем потревожил, избушку едва не развалил?
— Совета хочу.
— Совет просят.
— Просят по-разному. Я попросил вежливо.
— А ты можешь по-иному?
— Не попадайся мне на узкой дорожке, не то впрямь узнаешь, как могу.
— Это верно, — согласился бабка странным тоном. — Ты ох как можешь. Так какой совет тебе надобен?
Я приосанился.
— Я многое могу, однако будущее для меня сокрыто непроницаемой завесой. Можешь ты предсказать его?
Бабка пожевала отвислую нижнюю губу.
— Отчего… Могу.
— Ну, и еще несколько мелких вопросов.
— Ты же сам мнишь себя волхвом.
— У каждого
— Может ты и прав. Попытаюсь тебе помочь, хотя и не доставит мне это удовольствия.
Я прямо рухнул, где стоял, от такой наглости. Впрочем, если успокоиться и трезво оценить ее слова, бабка не выходит из рамок общего ко мне отношения. Что-то внутри меня в последнее время сильно изменилось, если один мой взгляд внушает неодолимый ужас всем окружающим.
— Ладно, — согласился я. — Давай.
— Погоди, не спеши, — прервала она. — Мои советы дорого стоят.
— Вот уж, что меня не смущает, — ухмыльнулся я. — Заплатить я могу сколько угодно и чего угодно.
— Как сказать. Может как раз этого у тебя и нет.
— Чего нет? — насторожился я.
— За свои советы я возьму сущую малость, ты и не заметишь…
Знаем мы эти песни. Я в лоб спросил:
— На душу намекаешь?
Бабка обрадовалась.
— На нее, родимый.
— Согласен.
— Погоди соглашаться, прыткий. Есть ли она у тебя?
Я потряс головой.
— Не городи чепуху. Вот крест святой, как же я, бездушный, носить его могу? Он бы меня со свету сжил.
Бабка вновь пожевала губу.
— Не знаю.
— Не тяни время! — взорвался я. — Мой первый вопрос: где мне найти драконов. Сама знаешь, о ком я говорю. Те, трое.
— Знаю, — окладисто кивнула она. — Драконы гораздо ближе к тебе, чем ты думаешь.
Я насторожился.
— Не темни. Я не желаю загадки разгадывать.
— Не ищи того, кто сам тебя ищет. Я провижу будущее. Ты встретишься с ними и очень скоро.
— Пусть так, — кивнул я. — Вопрос второй: что со мной происходит?
Бабка язвительно улыбнулась.
— Ты сам учил других: в бою дайте выход дикарю, который спит внутри вас.
— Говорил такое.
— А теперь ты стараешься своего дикаря усыпить.
— Не-ет.
— Вот потому они и шарахаются, что некогда разбуженный продолжает буйствовать.
Признаться откровенно, она меня поставила в тупик и слегка напугала.
— Не тяни резину… Признавайся! То есть говори.
Бабка почесала в затылке.
— Ну что, котик, покажем?
На печи кто-то громко мурлыкнул. Я так и подпрыгнул, схватившись за кобуру. Но это оказался всего лишь рослый черный котище. Его глаза шарахнули, как два криптоновых лазера, и он проворчал недовольно что-то явно ругательное.
Я ощерился.
— Не забывайся!
Кот мерзко фыркнул, но бабка успокоила:
— Не злись… Ведь у… человека… несчастье. Разве мы откажемся ему помочь?