Сын графа Монте-Кристо
Шрифт:
При этих словах он вынул из-за пояса крошечный, похожий на детскую игрушку, кинжал.
Все захохотали: в сравнении с длинными ножами, блестевшими в руках негодяев, этот кинжал казался иголкой.
— Ты, может быть, портной? — насмешливо спросил провансалец.— Нет ли у тебя другого в запасе?
— Шутки в сторону,— с презрением ответил матрос,— слушай, я предлагаю пари. Если ты коснешься меня, то все эти деньги твои.
— Согласен! Дайте дорогу, друзья.
Столы и скамьи были сдвинуты в сторону, многие вскочили и с нетерпением
Только один посетитель не принимал никакого участия в происходящем, он сидел в стороне, закрыв лицо руками. Длинные черные с проседью волосы опустились на глаза, матросское платье было изношено и порвано. Перед ним стояла бутылка с водкой, наполовину опорожненная: человек этот сидел неподвижно, не обращая ни на что внимания. Англичанин часто на него взглядывал и, казалось, даже хотел с ним заговорить — но тот ничего не замечал.
Провансалец с ножом в руке изготовился к драке — это был настоящий великан, с которым не каждый осмелился бы связаться.
Англичанин также поднялся с места и довольно спокойно смотрел на своего противника. Или он не сознавал опасности или же относился к ней несерьезно.
— Ты готов? — вскричал провансалец.
— Да, негодяй! — был ответ.
Нож сверкнул в воздухе — и с глухим криком провансалец упал: кинжал англичанина пронзил ему руку. Кровь брызнула фонтаном, когда матрос вынул из раны оружие; провансалец бешено прокричал:
— Я отплачу тебе за это, проклятый акробат!
Тяжело дыша, он отступил назад и швырнул нож матросу в лицо. Англичанин поймал его левой рукой. Теперь у него в левой руке был нож, а в правой — кинжал. Провансалец разразился проклятиями, вырвал нож у соседа и снова бросился на противника.
Англичанин дал ему подойти поближе, и когда провансалец хотел прыгнуть, отбросил нож и кинжал, схватил противника, поднял его в воздух и, как ребенка, швырнул на стоящий в стороне стол.
Провансалец заревел от бешенства, бутылки и стаканы полетели на пол. Разлетевшиеся осколки многих поранили. Великан разбил себе голову и вне себя заорал товарищам:
— Убейте его, канальи! Чего вы стоите и смотрите, ведь он доконает меня!
Толпа его друзей, меж тем, бездействовала.
Англичанин же, воспользовавшись минутным перерывом, одним прыжком оказался рядом с сидевшим в углу одиноким посетителем и положил ему руку на плечо.
— Встань,— крикнул он громовым голосом,— встань — во имя Мануэлиты!
Как пораженный электрическим током, посетитель вскочил, взглянул на англичанина и вскрикнул. Затем он бросился в толпу, двух-трех человек свалил с ног и бешено закричал:
— Вон отсюда, канальи! Кто коснется этого человека — того я убью!
При звуках его голоса все остолбенели.
— Жакопо! — послышалось кругом.— Какой черт его опять сюда принес? Теперь надо удирать подобру-поздорову. Смотрите, его глаза налились кровью, он снова взбесился!
Человек, которого называли Жакопо, знал, очевидно, силу своей власти над разгулявшейся толпой. Он отворил дверь и повелительно крикнул:
— Вон отсюда, или я снова вас всех погоню на галеры, где вам самое место!
— Мы уже уходим, простите,— тихо ответили бродяги и быстро удалились один за другим.
Провансалец остановился в дверях.
— А как же… насчет денег? — спросил он униженно.
— Выкинь деньги этим мерзавцам,— презрительно бросил англичанин.
Жакопо собрал в кучу золотые монеты и выбросил их на улицу, где тотчас же между бродягами завязалась отчаянная драка. Затем Жакопо запер дверь, задвинул засов и, упав на колени перед англичанином, сказал:
— Что прикажете, господин?
26. Мануэлита
Кто такой был Жакопо?
Много лет назад Эдмон Дантес, приговоренный к пожизненному заключению в замке Иф, ускользнул от тюремщиков; зашитый в мешок, вместо трупа его друга, аббата Фариа, он был погребен на кладбище замка Иф.
Кладбищем же для замка Иф служило море. Волны сжалились над несчастным: они приняли его в свои объятия и понесли навстречу генуэзскому кораблю, экипаж которого вскоре заметил тонущего.
— Держись! — крикнули ему матросы.
Собрав остаток сил, он ухватился за брошенный ему канат и затем потерял сознание. Когда он пришел в чувство, то увидел, что лежит на палубе; матросы с участием хлопотали над ним. Они напоили его ромом, растерли продрогшее тело. Матрос, первым заметивший его на воде, укрыл несчастного своей шерстяной курткой.
Этим матросом был Жакопо, рослый юноша, доверчиво и весело смотревший на свет Божий.
Когда Эдмон Дантес прибег к хитрости, чтобы остаться одному на острове Монте-Кристо, и с этой целью инсценировал падение со скалы, опять-таки помощь ему оказал Жакопо.
Как-то Эдмон, смеясь, сказал ему:
— Кто знает, может быть, ты когда-нибудь будешь капитаном корабля! Твой земляк Бонапарт дошел же до престола!
Жакопо захохотал: каким образом он мог сделаться капитаном корабля? Матрос и тем был доволен, что служил на корабле: море заменило ему все…
Эдмон Дантес не позабыл Жакопо, ожидая случая вознаградить честного малого. Прошли годы. Граф Монте-Кристо вспомнил о смелом корсиканце. Он отыскал его и сказал:
— Помнишь ли ты матроса, которому ты некогда спас жизнь? Он предсказал тебе, что со временем ты сделаешься капитаном корабля.
Жакопо покраснел: он не забыл предсказания.
— Я знал этого матроса,— продолжал граф далее,— он поручил мне рассчитаться с тобой.
— Рассчитаться? — с недоумением спросил Жакопо.