Сын графа Монте-Кристо
Шрифт:
— Ваше желание будет тотчас исполнено, сударыня,— сказал он. — Чем я еще могу быть вам полезным?
— Еще вот что: завтра на рассвете я уезжаю в Алжир.— Гувернантка при этом широко раскрыла глаза.— Потрудитесь для этого снарядить корабль.
— Вы требуете невозможного. Откуда я ночью достану его?
— Это ваше дело, даю вам пять минут на размышления.
Банкир совершенно растерялся.
— Извините меня, но я, право, не могу…
—
— Повторяю вам, что вы требуете невозможного.
— На свете нет ничего невозможного, прощайте!
Она направилась к двери, гувернантка же вздохнула свободнее: нелепому намерению ее воспитанницы, очевидно, не суждено было осуществиться.
— Позвольте, сударыня,— простонал банкир, помнивший угрозу Клари обратиться за содействием к его конкуренту,— я не обещаю, но постараюсь…
— Достать мне корабль, который я могла бы купить, а также найти капитана и экипаж?
— Да…
— — Отлично, в таком случае распорядитесь — я дорожу каждой минутой.
— Позвольте,— вмешалась в разговор гувернантка,— я этого не допущу, я обязана перед лордом Эллисом…
— Дорогая моя,— сказала Клари, обнимая ее,— но я этого желаю, и мы едем завтра.
Г-жа Караман покорилась своей участи.
В эту минуту вошел Эдвардс и вручил банкиру пачку банковских билетов.
— Здесь ровно 250 тысяч франков, которые вы требовали,— сказал он.
— Мой милый Эдвардс,— обратился банкир к молодому человеку (это был жених его дочери),— что, господин Бартон здесь?
— Да, он танцует.
— Пусть он подойдет сюда.
Решительность Клари подействовала на банкира. Можно ли было думать о кадрили, когда дело шло о миллионах?
Эдварде церемонно поклонился и вышел.
— Кто этот господин Бартон? — поинтересовалась Клари.
— Единственный человек, способный, по моему мнению, уехать с бала для того, чтобы снарядить корабль. Но только эта фантазия обойдется вам недешево!
— Все равно. Еще одно слово, господин Мортимер: с давних пор вы пользуетесь доверием нашего семейства. В случае, если я не вернусь из Алжира, уполномочиваю вас распорядиться моим состоянием.
Банкир молча поклонился и вынул свою записную книжку. Клари сообщила ему необходимое, и господин Мортимер все в точности записал. Вошел Эдвардс.
— Господин Бартон здесь,— сказал он и удалился.
Вошедший был громадного роста и походил на настоящего моряка.
Клари взглянула на него с любопытством.
— Вы англичанин, господин Бартон? —
— Нет, сударыня, я американец, родом из Балтимора.
— Прекрасно. Вы — хозяин корабля?
— Да, и, к слову сказать, мой «Крокодил» — настоящая жемчужина.
— Продайте мне ваш корабль… Сколько вы за него возьмете?
— Ничего, сударыня, я никогда не продам его!
Американец зашагал по кабинету.
— Я даю вам сто тысяч франков.
Бартон молчал.
— Сто двадцать тысяч…
Моряк отрицательно покачал головой.
— Сто пятьдесят тысяч франков!
Бартон остановился.
— Дельце не безвыгодное,— заметил Мортимер.
— При продаже вы не расстанетесь с вашим кораблем,— продолжала Клари,— так как, в случае согласия, я назначу вас его капитаном.
— Черт возьми… я согласен.
— Отлично. Деньги вы сейчас получите от господина Мортимера.
— С удовольствием, когда все будет обговорено, как следует, — заметил осторожный банкир.
— Вашу руку, сударыня! — весело воскликнул гигант.— Я согласен!
Клари подала ему руку и сказала:
— Капитан, прикажите тотчас же развести пары на «Крокодиле»!
— Теперь, ночью? Но я здесь танцую кадриль…
— Забудьте о ней пока. Вы — капитан принадлежащего мне корабля, и поэтому…
— Вы правы, я не столько забочусь о кадрили, сколько о недопитом мною стакане превосходного коньяка.
— Господин Мортимер снабдит вас несколькими бутылками на дорогу.
— С удовольствием,— сказал банкир.
— Итак, дело кончено. Когда восходит солнце?
— В шесть часов тридцать минут.
— Отлично… завтра в семь часов мы снимается с якоря!
— Будет исполнено. Вы приобрели славный корабль, хорошего капитана, опытного штурмана, восемь ловких матросов, и между ними я самый маленький. А когда вы увидите мою жену…
Американец вообще пришелся по вкусу Клари. Бартону тоже понравилась молодая и отважная девушка, и он жалел лишь об одном: что она не американка.
— А куда именно мы отправляемся, командор? — спросил внезапно Бартон.
— В Алжир, капитан. Но до отъезда я должна обратить ваше внимание на один пункт.
— Говорите, командор.
— Заметили ли вы в гавани яхту, на флаге которой изображена золотая гора на красном фоне?
Бартон приложил палец ко лбу и затем небрежно ответил:
— Вы говорите об ореховой скорлупке, называемой «Зимородком»?
— Да.
— Это не яхта, а игрушка.