Сын крестьянский
Шрифт:
Болотников крикнул одного из своих сотников и передал ему лесника.
— Дядя Иван! — смеясь, сказал тонкоголосо вновь появившийся Олешка. — Девка одна пришла, сказывает, воевать хочет!
— Зови, зови! Поглядим, что за девка!
Вошла странница Варвара, обветренная, в рваных лаптях, с котомкой за плечами, в лице ожидание.
— Как тебя звать-величать, странница? — спросил Болотников, сразу поняв, с кем имеет дело. — Издалека ли? Садись!
Варвара изнеможенно опустилась на лавку.
— Ты что, аль взголодала?
Варвара утвердительно
— Олешка, принеси-ка чего-нибудь поесть! — крикнул Иван Исаевич в щелку, приоткрыв дверь.
Тот приволок блюдо гречневой каши с маслом. Варвара жадно стала есть.
Покуда Варвара ела, Болотников отдавал Олешке различные распоряжения. Олешка, раскрыв рот, не сводил со странницы глаз от удивления.
«С чего начать рассказывать?» — думала Варвара, постепенно утоляя голод.
Беспорядочно мелькали воспоминания: отец, скитания, дороги, встречи, люди и их горести да страдания.
…Варвара пришла сюда издалека. Кажется, под Мценском — точно уже не помнила — она как-то сидела на кладбище. Услыхала разговор двух подошедших мужиков.
— Микита, а Микита! Слыхал аль нет? К Кромам войско царское движется, какой-то князь ведет то войско на Болотникова, Трубицкий али Трубчевский…
— Слыхал, слыхал! Болотникова легко не возьмут. С им сто тыщ мужиков идет и пять тыщ казаков. Никакой Трубицкий ему не страшен. За Болотниковым весь народ простой идет. Он за народ горой стоит. Великая сеча будет с князьями.
Мужики ушли, продолжая разговор.
У Варвары тогда же мелькнула мысль: «Беспременно к ему пойду, к тому Болотникову».
Еще не приняв твердого решения, не зная, как быть, она потянулась к Путивлю. И чем дальше она уходила на юг, тем более встречала людей, шедших той же дорогой — к гилевщикам. Она уже шла с целой группой мужиков, беглых стрельцов, господских холопов. Ее решение идти к гилевщикам стало бесповоротным. А по дороге еще подошли люди, правды ищущие.
Шли чащобой, чтобы на царские отряды не нарваться…
…Болотников услал Олешку. Улыбаясь, сказал Варваре:
— Теперь сказывай, странница!
Она рассказала все про себя. Потом с засверкавшими глазами, уверенно подняв голову, закончила:
— Воевода народный! Возьми меня в свою рать народную. Увидишь, и я сгожусь!
Иван Исаевич задумался.
— Куда бы тебя пристроить? Самопалом да саблей девке хозяйничать вроде как неподходяще… Вот что: побудь пока при стряпне. Сама подкормись да нас подкорми, а там видно станет!
— Не про то я думала, — опустила голову Варвара, но туг же как бы встряхнулась: — Ладно! Ежели велишь, сделаю. Стану при стряпне… А там видно будет…
— Вот у нас и воительница заявилася! — подтрунивал Олешка.
Наступили решающие дни. Народное войско готовилось к походу под Кромы. Болотников имел прямую связь с восставшим Ельцом. Лжедимитрий I в свое время для похода на Крым собрал в Ельце огромные запасы амуниции, вооружения, в том числе пушек. Очень много этих запасов перешло в войско Болотникова.
Болотников вызвал Варвару.
— Ну как, девица, живешь? Э, да ты поправилась. Ишь какая гладкая, крупичатая стала!
Варвара опустила глаза, смутилась. Болотников строго взглянул на нее.
— Тебе, Варвара, дело есть. Наша рать в поход выступает. Ходи-ка ты, да похаживай по нашим путям, да окрест. Ходи по городам и по святым местам… Грехи замаливай, если есть. А в суме у тебя будут грамоты подметные. Вот и разноси да отдавай те грамоты. Токмо сторожко, не попадись. Не то головы не сносить тебе, пропадешь!
— Про то ведаю, воевода. На то шла! А оберегаться буду!
На следующее утро Варвара, снабженная у Еремея Кривого деньгами, харчами и большой пачкой грамот, ушла, волоча за спиной суму.
Иван Исаевич с ней тепло простился, глядел вслед и думал:
«Что-то будет с красной девицей? Страшно за ее!»
Войска Болотникова подходили к Кромам.
Пришла очередь и для лесника Митрофана.
Ранним утром Ерема Кривой с Олешкой и Митрофаном сели на коней. Потаенной тропой пробрались до окраины леса, прилегающей к лагерю Трубецкого. По пути местами проваливались в болото, вылезали. Оглядели подход к лагерю и вернулись обратно.
На военном совете Иван Исаевич излагал свой план.
И были в совете том военачальники: развеселые Федор Гора и Петр Аничкин, молчаливый Ерема Кривой, недавно прибывший казачий атаман Юрий Беззубцев в еще несколько человек.
— Слушайте, други ратные! Мне ведомы потаенные тропы к стану боярского войска. Хведор Гора наперед пойдет с казаками запорожскими ныне знаемой тропой. У каждого будет по полену, хворост. В гиблых местах бросают их, чтобы упору более было для ног на тропе. Подползут нежданно-негаданно и стражу вырежут. С лесной стороны стражи не дюже. За ими идут прочие ратники с поленьями. И по гати, под конец твердой, перевезем пушки. Потом со всех сторон ударим по ворогу. Главное дело здесь: немешкотно да нежданно все вершить. Трубецкого одного бить будем. Барятинский с полком в Орле, Воротынский с двумя полками Елец обложил. Ума у них не хватило — сообща со мной биться. Вот их и надо по отдельности рушить. Что ответите, начальники?
— Супротив нечего сказать!
— Разумно, воевода.
— Быть по сему!
— Быть по сему! — утвердил Болотников.
Оставшись один, он сел в кресло, закрыл глаза и задумался. «Ну, Иван, держись ныне, крепись! Подготовка кончилась, война начинается. Смотри — большим воеводой не по грамоте, а по разуму будь!»
Князь Трубецкой собрал военачальников. Вид его был ошалело-решительный, даже усы воинственно топорщились кверху.
— Запомните, что я вам сказывать стану, — начал он. — Послезавтра раным-рано выступать надо — кромчан бить. Кои из их в бегах обретаются, а кои оборону держать порешили. Значит, острог брать надо силой. Никого не щадить! Гилевщиков должны мы примерно наказать!