Сын Льва
Шрифт:
— Н-нет, н-никогда.
— Видишь ли, власти Дарната иногда хотят убить сразу двух зайцев — сэкономить деньги на содержании узников и угодить богам. И у них получается, чему мы с тобой невольные свидетели. Много ума тут не нужно — просто берется старое негодное судно, нагружается экипажем из опоенных сонным зельем зэков и выводится в море. И властям не накладно, и морской бог доволен. Раньше я думал, что это всего лишь слухи, теперь вижу, что ошибался. Именно на таком вот корабле мы сейчас и плывем. Говоря по совести, дело наше
— Я…я ни в чем не виноват! — захныкал парень, размазывая слезы и грязь по лицу. — Я всего лишь купил…перстень. Хотел…подарить. А тут крысы-ы-ы!
— Ты что, крыс боишься?
— Боюсь! — Странный парень заплакал совсем по-девичьи, спрятав лицо в ладонях. Он был смешон — и жалок одновременно.
— Не все так плохо, малыш, — Вислав ласково потрепал парня по голове. — Если есть крысы, значит, будет что пожрать. Хотя бы первое время.
— Есть… крыс? — Парень посмотрел на Вислава с ужасом. — Фууу!
— Придется. Похлебки с бараниной и свежей халвы нам точно не поднесут… Поднимай свою задницу, нечего тут сидеть.
Парень продолжал хныкать. Вислав протянул ему руку, чтобы помочь встать, но юноша оттолкнул ее.
— Черт с тобой! — буркнул Вислав. — Охота сидеть в этом крысятнике, сиди. Я пошел наверх. Здесь воняет, как в заднице у тролля.
Он уже начал подниматься по доске на палубу, когда услышал за спиной шорох. Парень все-таки пошел за ним.
— Ну вот, а ты кобенился! — сказал Вислав. — Тебя как зовут?
— Леодан. Я любимый раб прекрасной Шеммер-Та-Нат.
— Видать, твоя госпожа не очень-то тебя любит, если ты здесь очутился… Раб, говоришь? Слишком ухожен для раба.
— Я же сказал, я любимый раб.
— Раб для любви? — Вислав хмыкнул. — И кто тебя чаще любит, хозяйка или хозяин?
— Я не понимаю тебя, господин, но твои речи кажутся мне оскорбительными.
— Ах, прости! И чем же занимается любимый раб?
— Я помогаю хозяйке идти путем красоты. Она ценит мой вкус и мое чувство прекрасного. Я очень искусен в выборе одежды и грима, сведущ в искусстве ношения украшений. Еще я могу петь, декламировать стихи, играть на цитре и свирели.
— Мой друг, эти таланты тебе нескоро пригодятся, если вообще пригодятся. А я, признаться, подумал, глядя на тебя, что ты просто педик из лупанара.
— Что?
— Да так, ничего… Зови меня Виславом. Или Висом. Теперь у тебя нет ни господина, ни госпожи. Ты свободный человек, Леодан. Только вот свобода твоя окажется недолгой.
— Мой господин обязательно узнает, что я здесь, и сделает все, чтобы вернуть меня обратно домой.
— Сомневаюсь, что он узнает. А если даже узнает, к тому времени мы с тобой будем уже в желудке у Игерабала.
— Тебе это кажется смешным?
— Вовсе нет. Топай за мной.
Каста никак не могла понять, где она находится. Шум в ушах и тошнота мешали сосредоточиться, сердце прыгало в груди, ноги и руки невыносимо болели. В первое мгновение ей показалось, что ее везут на мерно раскачивающейся телеге. Наверное, на Площадь Вздохов, к месту казни. Она повернула голову, чтобы разглядеть возницу, но увидела только синее бездонное небо. Почему-то пахло морем. Потом в сознание ворвались голоса.
— О, оклемалась! — На нее упала тень, и Каста увидела склонившееся над ней безобразное лицо с глубоко посаженными обезьяньими глазками и кривой улыбкой, обнажающей гнилые зубы. — Проснись, невеста, женишки заждались!
— Отвали, Клоп, — пробасил другой, и мерзкая рожа исчезла, зато появилась другая, не менее отталкивающая: бледная, вытянутая, с крючковатым носом и сизыми губами. Сильные руки встряхнули Касту, отчего горечь волной подступила к горлу девушки. — Что-то мордашка мне твоя знакома, лапуня. Где мы могли с тобой свидеться? Уж не в веселом ли доме старой грымзы Хушшур?
— Где… я? — прохрипела Каста, пытаясь пересилить тошноту и слабость.
— Говорит! — Сизые губы растянулись в довольной усмешке. — Если говорит, значит, жива. А если жива, значит, даст. Просто не сможет не дать.
Кто-то противно загоготал под самым ухом. Каста оперлась руками в дощатый пол, поднялась, осмотрелась. Она находилась на палубе какого-то корабля. А вокруг стояли люди (о, Берис, ну и рожи! Одна другой похабнее!) и смотрели на нее.
— Где я? — повторила Каста.
— У друзей, — сказал обладатель вытянутой физиономии. — И нам, по совести сказать, не терпится свести с тобой более близкую дружбу.
— Я жива, — пробормотала Каста, запустив пальцы в свою растрепанную гриву. — Проклятье, что происходит? Почему я на корабле?
— А все потому, лапуня, что у легавых тоже есть чувство юмора, — сказал сизогубый. — Вообще-то говорят, что баба на корабле к несчастью. Но это не так. Нам вот с тобой подфартило. Судейские крысы сделали нам крутой подарочек. Будет чем заняться на досуге. Давненько у нас не выходило телочек молоденьких потискать.
— Эй, Самбар, эта давалка уже очухалась, пора ее в дело пускать! — крикнул кто-то.
— Молчать! — рявкнул сизогубый Самбар. — Это мой корабль, и я здесь капитан. Я решаю, что и когда делать, ясно?
— Ясно, капитан, — донесся до слуха Касты чей-то насмешливый голос. — Только корабль у тебя говеный. Того и гляди, рыб кормить пойдем.
— А тебя вообще никто не спрашивает, чохи, — проскрежетал Самбар. — Будешь рот раскрывать не по делу, не посмотрю, что ты из фартовых. Камень на шею, и в море.
— Веревки тут вроде были, Самбар, — ответил насмешливый голос. — Но вот камней я что-то не видел. И повесить меня не на чем — ни мачты, ни реи. У нас даже воды нет, а ты корчишь из себя шофета. Надо думать, как всем вместе выбираться из этого дерьма. Не смеши богов, лучше толковое что-нибудь скажи.