Сын Неба
Шрифт:
Невысокий катаец тем временем элегантно взмахнул мечом и, применив удар "Возжигание небес", чикнул по груди ближайшего к нему лазутчика, разрывая плащ и оставляя на куртке ярко-алое пятно. Под напором Марко и его вновь обретенных союзников четверо вооруженных ножами куманских бунтовщиков быстро пошли на попятный. Осатаневшие от страха, они, будто напуганные кузнечики, попрыгали в залитую туманом бамбуковую чащу, оставляя позади себя бурый кровяной след.
– Будем преследовать?
– задыхаясь от возбуждения, спросил у Марко огромный блондин.
– Нет, - ответил Марко.
– Пусть вернутся к своему
– Видишь коня без всадника - рядом беда, - бросил в ответ блондин.
– Теперь вы, должно быть, далеко от своей родины, - предположил Марко.
– От моей родины?
– переспросил гигант и озадаченно наморщил лоб.
– Да, моя родина очень далеко. На севере. Очень далеко на севере. И на западе. А теперь я брожу по дорогам вместе с этим немым пажом. Язык у него есть, но говорить не может.
– Приглашаю вас и вашего пажа последовать за мной, чтобы встретиться с моим отцом. Он обязательно захочет вас вознаградить.
– Да. Теперь поедем с вами, - сказал могучий блондин и сплюнул в темное кровяное пятно.
То, как Марко и могучий северянин общались тем вечером у костра, вполне может озадачить жителей тех мест, где все говорят на одном языке и других не знают. Но тут следует заметить, что венецианцы обычно начинали учить чужие языки чуть ли не с колыбели. А если няньки и другие слуги оказывались иностранцами - то как раз с колыбели. Немецкий и славянский почти незаметно для себя выучивали на набережных каналов. С куда большим трудом овладевали греческим и латынью. Ибо греческий был, в конце концов, главенствующим языком венецианских Заморских владений - заграничных колоний республики, отошедших к ней главным образом при крушении Византийской империи. Для торговли с сарацинами требовалось как минимум знание арабского. А поскольку турецких купцов с Леванта прибывало все больше и больше, каждый мало-мальски толковый венецианский торговец овладевал уже основами и турецкого.
Если же знаешь несколько языков, куда легче научиться любому другому.
Волосы могучего северянина были, пожалуй, не желтее, голубые глаза не голубее, а красное лицо не краснее, чем, к примеру, у сакса или англа. И все же было в этих желтых волосах, голубых глазах и красном лице что-то... именно скандинавское. Германо-шведское. Или варяжское, как выражались русы. Как же занесло его в Катай - страну еще более далекую (считая от его родных земель), чем даже от родины самого Марко?
Об этом венецианец и спросил. Северянин думал довольно долго. Наконец последовал лаконичный ответ:
– Шел - и пришел.
О том, почему О-ла-фу - таково было его катайское имя - "шел" от самого Константинополя (от Микельгарда, "Великого Города", как выражался северянин) до Катая вместо того, чтобы грести, плыть или хотя бы "идти" к своим родным лесам, островам и фиордам, Марко спрашивать не стал. Но мало-помалу и сам пришел к двум заключениям. Во-первых, что человек этот бросил службу в варяжской охране восточного императора раньше условленного времени - и без разрешения. А во-вторых, свою туманную северную родину он оставил не просто ради занятных приключений в заморских краях.
Проговорили Марко и О-ла-фу далеко за полночь. На обрывках фраз из самых разных языков - не слишком стыкующихся друг с другом, но все же достаточно понятных. На близком к итальянскому "лингва франка", общему для Средиземноморья... на вопиюще неклассическом ромейско-греческом... на всевозможных славянских языках, что были в ходу от юга Балкан до рек и озер Великой Руси... на вымирающем восточноготском Крыма... на множестве вариантов турецкого со всех концов Малой и Большой Азии... совсем чуть-чуть на обиходной латыни... совсем-совсем чуть-чуть на нескольких татарских и даже на катайском. А если при всем при том венецианец выучил немного варяжского, а варяг - малость венецианского? Только на пользу.
В самом начале северянин назвал себя Олафом. Потом сказал, что зовут его Олавр. Тогда Марко решил для простоты звать его Оливером - на манер англов. Азиаты, впрочем, звали гиганта О-ла-фу - если только не Голубоглазым, Огненнобородым, Большеносым или Демоном Ниоткуда. Последними двумя именами пользовались за глаза. И на предельно почтительном расстоянии. Ибо Олафу и впрямь был невероятно могуч, а его красное от солнца тело носило множество боевых шрамов. Великое множество шрамов.
Азиаты вообще не видели особого смысла в схватке один на один, с боевым топором против меча. Они считали, что стрельба из лука с несущегося во весь опор коня имеет куда больше смысла (и, между прочим, требует куда большего мастерства). По крайней мере, пока не кончатся стрелы. Но они охотно соглашались с тем, что поединок требует большей отваги.
До поздней ночи, окруженный круговыми кострами внутренней монгольской стражи, окруженными, в свою очередь, кострами внешней стражи татар, Оливер то расхаживал, то садился. То и дело хмурился. Никогда не улыбался. Только покачивал своим громадным боевым топором в могучих, исчерченных шрамами руках - а немой паж тенью скользил позади.
– Бывало тебе когда-нибудь страшно?
– спросил Марко.
– Не. Никогда не бывало!
– мотнул головой Оливер.
– Но почему? Порой это так естественно... что с топором, что без.
Оливер снова мотнул головой и выразительно подергал свою рыжеватую бороду.
– Потому что есть получше топора.
– Что же?
– спросил Марко.
Оливер долго-долго смотрел куда-то вдаль, потом повернулся и долго-долго смотрел на Марко. Наконец сунул руку под свою мохнатую куртку (северянин называл ее "сэрк" и утверждал, что на нее пошла медвежья шкура) и достал оттуда затянутый ремешком мешочек. А из мешочка вынул кусочек кости или камня.
– Что за странная чепуховина?
– поинтересовался Марко.
Оливер испустил хрип, который, скорее всего, призван был изображать смех.
– Не чепуховина. Хо! Не-а, не чепуховина. Футарк.
– Что-что?
– Ну, кто-то зовет руны. Другие - футарк. У северян вроде как буквы. Вроде... как там? Ну, санктус...
– Святыня?
– Ага, святыня. Вроде как кладут на могильный камень. Вроде как на волшебной палочке. Вроде ведьмина знака. Руны. Футарк. Теперь смотри... Длинный, мозолистый палец Оливера указал туда... сюда...
– Фея, Всадник, Лед, Шип.