Сын Неба
Шрифт:
– Ну, наконец-то... я уже и ждать устал.
– Хэ Янь! Как ты здесь оказался?
– воскликнул Марко.
– Разве я не обещал встретиться с вами в Тибете? И разве порядочный рыцарь не держит своих обещаний?
– Так ты шел один под муссонными ливнями? От самой Чамбы?
– спросил Марко.
– Ха! Такая прогулка изорвала бы в клочья мои жалкие сандалии. А денег на новые у меня нет. Нет, не шел я один под дождем. Я ехал на жирном белом муле. Правда, его бока порядком исхудали, пока дожидались тут вас, ленивцев, - ответил Хэ Янь.
– Но как же ты раздобыл мула и еду, если у тебя не было денег? поинтересовался Маффео.
– Разве мои добрые господа не посланники великого хана?
– с обиженной миной на скуластом лице спросил Хэ Янь.
– Разве мои господа не носят при себе серебряную печать, способную обеспечить их конями и провизией на любой императорской почтовой станции?
– Все это так, - отозвался Маффео, - но тебе-то как удалось раздобыть мула? Надеюсь, ты его не украл?
– Не украл!
– Рыцарь возбужденно хлопнул себя по колену.
– Разве под силу обычному вору реквизировать и привести своим добрым господам в дикие горы Тибета целый табун коней - с запасом провизии в придачу?
– Это ты о чем?
– спросил Никколо, нервно перебирая четки.
– Если благородные господа меня не понимают, пусть взглянут под этот рыбовидный холм с горой валунов, похожих на черепа...
Все Поло и ученый Ван вышли из пещеры и посмотрели вниз. Там оказался целый табун ухоженных и славно навьюченных коней (а среди них - одного белого мула), что стояли на привязи в низенькой рощице у хилого ручейка. Седельные вьюки ломились от продуктов. Животные нетерпеливо ржали и били копытами.
– Ну и как он, по-вашему, это проделал?
– спросил Маффео.
– По-моему, лучше не спрашивать, - ответил Марко.
– Мудрец с благодарностью ест предложенный рис, - заметил ученый Ван. И ему вовсе не обязательно знать, где этот рис вырос.
Мудрая восточная поговорка расставила все по своим местам.
29
Сунь: Проникновение.
Беспрестанные ветры дуют сверху и снизу.
Травы никнут под легкими порывами.
Поло со своим отрядом, а также рыцарь, порой именуемый Хэ Янем, разбили на ночь лагерь под стоглазыми валунами, что составляли собой пещеры Гневной и Мирной Памяти. Все радовались новым припасам из седельных вьюков чужих коней и надежде на передышку для своих усталых натертых ног.
– Кони уже совсем застоялись... что же вас так задержало?
– спросил Хэ Янь, потягивая рисовое вино, подогретое на хилом высокогорном костерке.
– Наш корабль захватили песьеголовые пираты, - объяснил Марко.
– Мы спаслись на гребных шлюпках, но затем к нам подплыл морской дракон и стал спрашивать, где тебя найти. Когда мы отказались открыть твое местонахождение, морской дракон направил нас на остров, где местные духи снов околдовали людей и где плоскохвостые каннибалы похитили Си-шэнь.
– Си-шэнь?
– переспросил рыцарь, сжимая алебарду.
– Да. Она сопровождала нас под видом немого пажа Оливера, и...
– Пока Марко и Оливер негромко рассказывали о печальной судьбе Си-шэнь, Хэ Янь все крепче и крепче сжимал алебарду, пока костяшки пальцев совсем не побелели в неверном свете потрескивающего костерка.
– Так вы говорите, она нырнула в море, но тела ее не нашли?
– спросил Хэ Янь.
– И вы высадились на берег этого злосчастного острова только из привязанности ко мне? Сможет ли порядочный рыцарь спасти свою ничтожную репутацию, отплатив за подобное благодеяние?
– Но ты же ничего не знал... и потом, ты уже и так слишком многое для нас сделал, - возразил Марко.
– О Хэ Яне известно, что он пожелал умереть за господина, оказавшего ему почет, - напомнил странствующий рыцарь.
От хилого костерка остались лишь тлеющие угли, разговор превратился в сплошные зевки - и усталые путники стали устраиваться ко сну. Марко свернулся калачиком, накрывшись плащом на меху. И вдруг, в каком-то промежуточном состоянии меж сном и явью, услышал явственное шуршание. Полуоткрыв глаза, Марко увидел смутную тень, очерченную скудным светом звезд и горячей золы. То была крупная фигура мужчины с алебардой, который как раз совал себе в рукав нечто вроде сложенного листка бумаги.
По-прежнему оставаясь меж сном и явью, Марко видел, как скуластый мужчина приостановился; потом снова аккуратно достал из рукава белую бумажку - и развернул ее. Изогнутый листок начал расти - рос и рос, - пока не сделался размером с жирного белого мула. Тогда призрачная фигура с алебардой оседлала сияющее белизной животное. Не веря своим глазам, Марко крепко зажмурился. Когда же он снова открыл глаза, мужчина и мул уже исчезли.
"Приснилось, - решил Марко.
– Наверное, я все-таки спал".
Пронизывающий горный ветер свистел у Марко в ушах - и крепкий сон никак не приходил. Но какие-то сновидные образы все же проплывали в голове. То и дело слышались негромкие слова кроткого скопца Вагана: "Кратко познанные радости забываются подобно смутным обрывкам снов..." Были то сновидения или полустертые воспоминания, что засоряли голову и мешали спокойно заснуть? Закутавшись в меховой плащ под пещерами Гневной и Мирной Памяти, надстроенными над рыбовидной скалой, Марко лежал - а ветры воспоминаний беспрестанно продували его сонный разум...
"Марко!" Теперь его позвал женский голос. Но чей? И тут же он вспомнил. Как же он мог забыть? Ведь это его больная матушка зовет его домой, отрывая от шумных забав на пропахших рыбой набережных Словенского канала. Вот она стоит у прогревшихся на солнце железных ворот Палаццо ди Поло там, под гербом с четырьмя скворцами, где небольшая треугольная клумба розовых роз. Землю для этих клумб, удовлетворяя каприз его бабки, слуги специально наносили с Терра-Фирмы.
Но Марко не откликнулся на зов своей недужной матушки. Не хотел он домой, где все навевало скуку - где нужно будет опять долбить с отцом Павлом сухую латынь и греческий. Марко хотелось остаться там, под ярким солнечным светом... ведь его звала труппа бродячих актеров... приглашала посмотреть представление... манила радостными барабанами и флейтами... его звали кувыркающиеся клоуны и шуты в забавных масках и цветастых одеяниях... на представление... И Марко, с монеткой в потной ладошке, припустил вдоль грязных берегов - а дальше через выгнувшийся дугой каменный мост над Словенским каналом. Побежал, так ничего и не ответив матушке. Очень уж хотелось ему посмотреть представление...