Сын шевалье
Шрифт:
Жеан поглядел на Пардальяна — тот говорил совершенно искренне и не шутя. Один камень у него с души свалился, но тут же явилась новая забота.
— Постойте! — вдруг воскликнул юноша, пристально глядя на шевалье. — Я, нищий, разыгрываю тут хлебосольного хозяина… А вдруг на самом деле это вы нас теперь угощали?
— Как это? — спросил Пардальян, будто ничего не понимая.
— Раз вы один знаете эти пещеры — не принадлежит ли все это вам?
В этом вопросе явно был какой-то тайный смысл: Жеан так и сверлил Пардальяна глазами. Но на лице шевалье ничего не отразилось.
— Нет, — сказал он как ни в чем не бывало. — Здесь ничего моего нет.
— И вы не знаете, кто хозяин вещей?
Теперь уже Пардальян пристально посмотрел на юношу:
— А почему вы. спрашиваете?
— Видите ли… я думаю, хозяину будет неприятно, если он проведает, как бесцеремонно я распоряжался его добром.
— Что ж, — улыбнулся Пардальян, — на этот счет можете не беспокоиться. Все здесь принадлежит одной женщине, которая давно уехала из Франции. Может быть, она на родине, в Италии; может, в Испании… Да и жива ли она — не знаю. Но знаю — она бы сказала вам: «Вы поступили правильно. Пользуйтесь всем, что здесь есть — это все ваше».
Жеан обратил внимание на то, с какой внезапной серьезностью произнес Пардальян последние слова. От Саэтты он уже знал: клад принадлежит принцессе Фаусте. Конечно, женщина, о которой говорил шевалье, и была та самая неизвестная принцесса Фауста.
Жеан еще какое-то мгновение колебался: вдруг все-таки хозяин пещеры и клада — сам Пардальян? Но раз он говорит, что нет, — значит, нет. Ему всегда можно верить. Юноша хотел было расспросить, кто такая принцесса Фауста, но удержался. Он знал — это выглядело бы настырно и неучтиво; для молчания у шевалье, несомненно, есть веские причины. Итак, Жеан сказал только:
— Мне, сударь, право, очень приятно то, что вы говорите. Вы мне сняли тяжесть с души.
Пока отец с сыном беседовали, три брави улеглись на солому и громко захрапели.
Пардальян же с Жеаном проговорили еще долго — вернее, Пардальян заставлял говорить юношу. Так он, между прочим, узнал, что Бертиль юноша разыскал с помощью некоего Равальяка и что этот Равальяк безумно влюблен в девушку.
— А не тот ли это человек, — равнодушно спросил Пардальян, — что хотел вас заколоть, когда мы ожидали короля у домика Бертиль?
— Он самый, сударь. Прекрасная у вас память! Кстати, теперь я могу вам сказать: он хотел убить не меня, а короля… А король и не подозревает, что обязан мне жизнью.
— Вот как! — сдержанно произнес Пардальян, — Но, кажется, я встречал этого Равальяка с монахом Парфе Гуларом.
— Да, они большие друзья. Признаюсь вам, дружба эта меня отчасти удивляет — других таких несходных характером и всем прочим людей я не встречал.
Пардальян нахмурился и промолчал. Он вспомнил, как брат Парфе Гулар притворялся пьяным. Теперь-то он начал понимать, что было нужно монаху…
Наконец и Жеан с отцом улеглись рядышком на соломенную подстилку, Жеан уснул тотчас же, но Пардальян еще долго думал о происшедших в минувший день событиях.
С Бертиль у него состоялся долгий разговор. Девушка рассказала Пардальяну все, что он хотел знать о хранившихся у нее бумагах. Впрочем, он и так знал почти все — в рассказе Бертиль новыми для него оказались только второстепенные подробности.
Бертиль очень беспокоилась из-за пропажи футлярчика с двойным дном, где хранился ключ к настоящим указаниям о кладе. Как мы помним, стальное кольцо Фаусты она увидела на пальце у Перетты, а увидев, подумала: где-то сейчас футляр?
— Я смогу уберечь сокровища моего сына, — успокоил ее Пардальян.
Он рассудил не так, как девушка. Кольцо Перетте подарил ее брат Гренгай. Значит, к нему же попал и футляр — теперь уже неважно, каким образом. А от Гренгая футляр непременно перейдет к Жеану… В непроглядной темноте подземелья Пардальян лежал, закрыв глаза и думая: «Нет, черт побери! Ничего ему не скажу, пока не разрешится дело с этим кладом. А до того я должен дать сыну поступать, как заблагорассудится, но не выпускать его из виду. Готов держать пари — теперь он уже знает, что в футляре, а завтра сможет докопаться до сокровищ… Посмотрю, хватит ли у него сил устоять перед искушением».
Бертиль ничего не могла рассказать Жеану — давая наставления, шевалье не открыл ей всей правды. Итак, он принял решение и, наконец, тоже уснул.
Глава 52
ПРЕДСКАЗАНИЯ ЮНОГО ГРАФА ДЕ КАНДАЛЯ
На другой день (это был четверг) все пятеро проснулись, едва забрезжил свет. Пардальян распорол пояс — в нем оказалось около сотни пистолей — и дал деньги сыну. Тот стал было отказываться, но шевалье ласково сказал:
— Не стесняйтесь, берите. Я, конечно, не безмерно богат, но такая сумма еще не разорит меня. Впрочем, когда вы разбогатеете — а это случится скоро, — вы сможете отдать мне долг. А нынче как же вы оставите своих друзей в таком виде?
Эскаргас, Гренгай и Каркань жалобно поглядывали то на кучку золота, то на свои лохмотья. Они знали, как горд их командир, «Непременно откажется!» — с тоской думали они. К их удивлению, Жеан согласился. Но не успел он открыть рот, чтобы поблагодарить Пардальяна, тот коротко велел:
— Пошли!
Он приблизился к одному из углов пещеры и показал, как открывается потайная дверь. За дверью оказался очень длинный и довольно узкий коридор. В конце его была еще одна замаскированная дверь; Пардальян показал и ее секрет. Через нее все вышли в заброшенный карьер, а оттуда — на западный склон горы. Там, на полпути от подошвы к вершине, на утесе, стояли пять мельниц, а чуть дальше к северу — еще одна, возле которой дорога отходила к колодцу. Вот возле нее-то, шагах в ста от колодца, пятеро храбрецов и выбрались наружу. Читателям, которым любопытно знать, сколько же они прошли под землей, поясним: там, где стоял эшафот, теперь проходит улица Равиньян, а колодец (названный Лучниковым, потому что англичане в пору, когда владели Парижем, упражнялись там в стрельбе из лука) находился на северном склоне, примерно там, где теперь улица Коленкура.
Жеан дал деньги друзьям; те вернулись в Париж через ворота Сент-Оноре, отправились прямо к лоскутнику и купили себе почти новую одежду добротного сукна. Весело обнявшись, они пошли болтаться по городу, словно школьники, сбежавшие с уроков, а в карманах у них еще звенело по нескольку пистолей…
Что до» Пардальяна с Жеаном, то они направились в сторону Лучникова колодца, обошли всю гору, миновали Клиньянкур и вернулись в дом Перетты-милашки.
Дело в том, что Пардальян предложил сыну провести день у невесты… Возможно, он полагал: там Жеан будет в безопасности. Разумеется, юноша тут же согласился — еще бы! Прежде чем войти в дом, они вдвоем обошли вокруг ограды, но не заметили ничего подозрительного.