Сын теней

Марильер Джульет

— Не слушай эти голоса! — повторила Хозяйка Леса. — Они ведут в никуда. Они стары, глупы, они принадлежат древним, испорченным существам, народу пещер и скал. В их словах нет смысла.

— Простите меня, — дрожа произнесла я. — Думаю, это мои собственные предки, поскольку люди Семиводья пошли от смертного и девушки из рода Фоморов. Те, кого вы зовете испорченными, пытаются помочь мне. У нас очень мало времени. Если вы не собираетесь мне помогать, я вынуждена попросить вас оставить это место.

Брови мужчины изумленно поползли вверх. Он попытался заговорить, но она прервала его.

— Лиадан, — сказала она, и в голосе ее слышалась

боль. — Этот мужчина умирает. Ты не сможешь вызвать его назад. С твоей стороны жестоко не давать ему уйти. Он мечтает о покое. Он сломлен, изранен, он не подходит дочери Семиводья. Он не сможет защитить ребенка. Позволь ему уйти и возвращайся в лес.

Я сжала зубы и промолчала.

— Следуй за нами, доченька. — Когда мужчина заговорил, маленькие язычки пламени стали то тут, то там зажигаться на его волосах и одежде, так что он весь засиял золотым светом. Он осветил серое лицо Брана, и тот показался мне почти здоровым. — Темные силы тянутся к твоему сыну. Многие готовы сделать все, что угодно, чтобы он не выжил. Мы можем защитить его. Мы сделаем так, что он вырастет сильным телом и духом, готовым к задаче, уготованной ему в будущем. Ты должна вернуться, иначе…

Я увидела, как в его изменчивых глазах промелькнула ужасная мысль, и быстрее молнии вскочила и схватила спящего Джонни на руки.

— Вы его не заберете! — воскликнула я, полным страха и гнева голосом. — Дивный вы народ, или не Дивный, но сына моего вы не украдете, вам не удастся оставить мне какого-нибудь подкидыша! И вы не станете отмахиваться от его отца. Они мои! Они оба мои, и я сохраню их обоих. Я не идиотка. Я знаю об опасности. Я знаю о леди Оонаг и… и…

Я снова вернулась на тюфяк, где могла укрыть свою маленькую семью руками, где могла построить вокруг нас троих мощную стену любви.

— С нами все будет в порядке. Мы сумеем защитить друг друга, — в моем голосе звучал вызов. — Я это знаю. У нас здесь много зашитников. А что до пророчества… если ему суждено сбыться, оно сбудется независимо от моих действий. Все произойдет как должно.

Я говорила, а воздух вокруг меня все сгущался, и ночь, и так уже темная, становилась все непрогляднее. Я почувствовала внутри волну холода, неимоверного, пробирающего до костей, смертельного холода. Рядом с тюфяком возник кто-то еще и теперь стоял и ждал. Мне показалось, что в темноте я могу разглядеть свободный плащ и широкий капюшон, а внутри этого капюшона, там, где полагается быть лицу… только древние белые кости с черными дырами глаз.

— Ты можешь попытаться спорить с нами, — торжественно заявила Хозяйка Леса. — Но ты не в силах противостоять ей. Раз уж она за ним явилась, значит, он должен идти. Пришло его время. Она заберет его у тебя, как бы сильно ты ни держала. Отпусти его, Лиадан. Позволь его сломленному духу стряхнуть с себя мишуру жизни. Тобой сейчас движет не любовь, а эгоизм и жестокость. Черная гостья ждет. Она даст ему долгожданный отдых.

Я заскрипела зубами, сморгнула слезы. Мой голос, когда я смогла заговорить, звучал еле слышно:

— Это неправда. Он еще не может уйти. Он нам нужен. Я смогу его удержать. Смогу.

Темная фигура переместилась, и я краем глаза увидела ее протянутую руку — одни кости да жилы.

— Ступайте прочь! — выдохнула я. — Уходите отсюда. Оставьте нас в покое. Мне все равно, кто вы такие, или что вы такое. И мне плевать на вашу силу и ваши требования. Я — целительница! Мать долго и любовно обучала меня этому искусству. Этот человек не умрет, этого не будет, пока я его обнимаю. Пока я могу согреть его сердце теплом своего собственного, он меня не покинет. Вы не можете его забрать! Он мой!

Фигура в капюшоне не исчезла, она продолжала манить своими костлявыми пальцами. И тогда я начала петь. Я пела очень тихо, словно укачивая ребенка. Я снова и снова повторяла свой коротенький мотив, а мои пальцы все гладили колючий ежик волос на разрисованном черепе моего неподвижного воина. Я все глядела в темноту, с вызовом в усталых глазах, и мысленно повторяла: «Он мой. Вы не получите его».

— Идиотка, — пробормотал ярковолосый лорд. — Жалкая смертная! Подумать только, что от них столько всего зависит.

Однако леди смотрела на меня, словно что-то обдумывая. Я задумалась, почему они просто не использовали свое колдовство, чтобы заставить меня отдать ребенка, или не убили Брана сами, или… в самом деле, почему же они сами не прогнали всех до единого Бриттов с Островов, раз уж им это так надо? Джонни во сне засопел, потом сладко вздохнул.

— Ты права, дочка, — сказала Хозяйка Леса. — Все произойдет как должно. Твой выбор, возможно, приведет к тому, что мы заплатим за это кровью и тьмой. Ты понимаешь так мало, что не можешь знать, кому верить, поэтому твои решения ошибочны. Но это твои решения, а не наши. Наше время почти истекло, именно вам, людям, предстоит предопределять дальнейшие события и влиять на ход этого цикла. Что бы ни случилось, мы падем и вынуждены будем скрыться, как до нас сделали Древние. Для сыновей и дочерей твоих внуков мы станем лишь воспоминанием. Ты сейчас кладешь начало очень долгой дороге, Лиадан. И мы не можем выбирать за тебя.

«Проснись! — закричали, запели, загудели голоса земли, глухие от груза прожитых веков. — Проснись, воин!»

На глаза мне навернулись слезы, и я прошептала в ответ:

— Я разбужу его. Честное слово. — Я снова повернулась к высоким существам, застывшим предо мной в темноте. — Я уже сделала свой выбор, — твердо произнесла я.

— На твоих руках будет кровь собственного сына! — Гневный голос огненноволосого лорда, казалось, загремел, как гром небесный, а спящий малыш даже не пошевелился. — Ты слишком многого хочешь. Ты хочешь больше, чем сможешь удержать. — Он стал бледнеть и растворяться в воздухе, пока от него не остались лишь бледные язычки пламени.

— Это долгая история, — произнесла Хозяйка Леса. — Мы думали, что она будет проще. Но узор постоянно ветвится. Мы не думали, что дети Семиводья покинут лес. Твоя сестра оказалась испорченной. А ты просто упряма. В тебе слишком много от твоего отца. Значит, нам придется ждать дольше, чем мы рассчитывали. Но ты увидишь, как все повернется, Лиадан. Ты поймешь, что этой ночью жестоко ошиблась.

Она постепенно растворялась в воздухе, а я плакала. Плакала, поскольку знала, что я должна делать, а ее слова возродили во мне жуткий страх и давящее чувство вины, которые я пыталась подавить в себе с того самого момента, как поехала в Шии Ду, с той минуты, как впервые почувствовала, что Бран в беде и нуждается в моей помощи. Что если я все же ошибаюсь? Что если мое упрямство принесет смерть моему сыну и вновь навлечет зло на народ Семиводья? Кто я такая, чтобы отвернуться от предупреждения самой Хозяйки Леса?