Сын теней
Шрифт:
Мужчины подходили поодиночке и парами, неслышно, несмотря на тяжелую обувь. Почти все они были вооружены. Все носили странные атрибуты, сообразно кличкам — шкуры, перья и украшения, отличительные знаки, составлявшие их гордость. Все были очень серьезны. Они молча собрались вокруг тюфяка. Кто сидя, кто на корточках, кто стоя. Пришли не все, даже сейчас дозоры были необходимы.
— Отлично, — сказала я. — Он может нас слышать, не сомневайтесь. Он очень серьезно ранен в голову, но случалось, люди поднимались и после худших ранений, а он сильный, вы и сами это знаете. Но он не может глотать, а без воды долго не проживешь. Мы должны его разбудить.
— А что если он не хочет просыпаться? —
— В том-то и дело, — ответила я. — Он считает, что недостоин к нам вернуться. Мы должны убедить его в обратном. Он должен понять, как вы цените его, ему нужно напомнить про все то добро, что он для вас сделал, сказать, как много это для вас значит. Нужно заставить его понять, как много он дал в своей жизни и как много еще может дать. И сделать это можете только вы.
Они начали переглядываться и неловко переминаться с ноги на ногу.
— Мы воины, — сказал Крыса. Он держал Джонни у плеча и поглаживал его по спинке. — Мы не ученые, не поэты.
Еще один извиняющимся тоном произнес:
— Даже и не знаю, что мне сказать.
— Помните мои сказки?
Они закивали, заулыбались.
— Ну так вот, это то же самое, только гораздо короче. Каждый из вас должен рассказать небольшую историю. Историю Крашеного. Мы будем делать это по очереди. И эти истории станут звать его назад. Давайте же, это так просто! — Я заметила лукавый взгляд Альбатроса и почувствовала: он видит, что вся моя уверенность не стоит и ломаного гроша. В душе у меня зародился холод и страх, а вдруг у нас ничего не выйдет. Их лица, между тем, начали загораться надеждой.
— А неплохо звучит, — сказал один из них восхищенно. — Это же надо такое придумать! Ты редкая девушка. Можно я буду первым?
— Конечно.
Истории были очень разные. Жестокие, забавные, трагические. Например, история о том, как Бран спас Пса от рабства на корабле, и как, по словам Змея, — пусть Пес уже и умер, — он несомненно вернул Командиру долг. Ведь не стукни меня тогда Пес по голове в Низинке, я никогда бы не встретила Крашеного и не было бы на свете Джонни. А еще, добавил Змей, теперь, когда у Командира есть я и сынишка, он должен быть полным идиотом, чтобы не желать просыпаться. Потом еще звучали истории с севера и истории с юга, из Британии, из Арморики, из Уэльса. Истории, рассказанные и норвежцами, и ольстерцами, и галлами. Истории самые разнообразные. Но в них было много общего. В каждой из них Крашеный протягивал руку помощи ничтожеству, человеку без места в этом мире, и предлагал ему новую жизнь, новых друзей, Устав и цель в жизни. Альбатрос рассказал свою собственную историю, полную крови и утрат, тоски и безнадежности.
— Ты вернул меня к жизни, когда я собирался было свести с ней счеты. Ты подал мне руку, когда я готов был сдаться и дать тьме поглотить себя. Теперь я стою у тебя на пути. Я заклинаю тебя, остановись, возвращайся. Твой труд еще не закончен. Ты нужен нам, дружище. Теперь моя очередь звать тебя назад.
Мы плели нашу сеть из слов весь день. Сеть получилась крепкая, славная, как и создавшие ее люди. Приближался закат.
— Послушай Альбатроса, — сказала я, сдерживая слезы. — Послушай нас всех.
Я сказала им, что Бран все слышит. Теперь я начала в этом сомневаться, поскольку, как я ни старалась, мне не удавалось уловить ни одной его мысли, ни единой картины. Даже если он еще не ушел, он установил мощнейшие барьеры.
— Бран, — позвала я тихо, гладя его по освещенной солнцем щеке. — Мы любим тебя. Мы твои друзья. Мы твоя семья. Вернись к нам. Вернись из своей темноты. Выйди из тени, сердце мое.
Альбатрос слегка взмахнул перевязанной рукой, и люди по одному начали подходить, касаться руки Брана или брать его за плечо. Я видела — то один, то другой торопливо смахивали слезы.
А потом они все ушли, кроме Альбатроса и Крысы. Я взяла Джонни на руки и вышла наружу, к костру, чтобы его покормить, и тогда позволила себе расплакаться. Пока я там сидела, вернулись Змей и Волк, они сменили на Бране одежду и обтерли его тело. За работой они вели веселую, деловую беседу о каком-то оружейнике с севера, который изобрел новый способ закалки железа, о том, какие славные, добрые мечи он теперь кует и как дорого может запросить за свое превосходное оружие. Я знала, они говорили все это для Командира, я оценила их усилия. Но я так устала! Я была больна от усталости и полна невыразимой печали. Я закрыла глаза, прямо там, где сидела. И тут на меня накатил кошмар — вокруг сжимались стены, стояла абсолютная темень. Ни времени, ни пространства, ни единого звука, только биение сердца, мое затрудненное дыхание и страх. Страх, что Дядя снова меня побьет! Боль в спине и в ногах от последнего раза еще не утихла, и руки еще болели после того, как он заставил меня держать над головой тот камень… Я был слишком слаб и уронил его… а в кровоподтеках от ремня я сам виноват, поскольку наказывают тебя, только если ты слабак… у меня текло из носа, я невольно шмыгнул им, и сердце тут же испуганно заколотилось… ни звука, таково правило… ни звука, или тебя ждут еще большие неприятности… как же тяжело не плакать, когда обмочился, когда тебе жарко и хочется пить… тебе страшно, а никто не идет… И все что ты можешь сделать — это считать в уме до десяти, снова и снова… Ты все ждешь и ждешь, что она придет за тобой, потому что может быть… о, только может быть!.. если ты будешь достаточно храбр, она все-таки вернется, даже сейчас…
Я резко пришла в себя, у меня кружилась голова и ухало сердце. Этот ужас был таким реальным, будто я сама сидела в том маленьком темном закутке. Я моргнула и заставила себя дышать медленнее, заставила себя смотреть на неподвижную воду озера, на серо-зеленые ивы в закатном свете. Почувствовала теплый вес малыша на руках.
— Лиадан? — Альбатрос уже стоял рядом со мной, его черты расплывались в полутьме. — Все в порядке?
Я кивнула.
— Да. Он все еще здесь, Альбатрос. Недалеко. Почти на поверхности, но слишком испуган или почему-то слишком стыдится выйти. Он слышал нас, теперь я это знаю.
— Откуда ты знаешь? — изумленно спросил Альбатрос.
— Я… я слышу его мысли. Если он позволяет, я могу разделять его чувства и воспоминания. Это дар и проклятие одновременно. Это может помочь мне добраться до Командира и убрать возведенную им вокруг себя стену. Но мне нужно знать. Мужно понимать, что заставило его вот так вот спрятаться. Я думаю… думаю, что бы это ни было, оно произошло, когда он был еще очень молод. Даже, скорее, мал. Он хоть когда-нибудь рассказывал?..
— Только не он. Он жил по Уставу. Ни прошлого, ни будущего. Ни слова не сказал. Казалось, он уже родился взрослым. Жаль, что я не могу помочь.
— Неважно, — сказала я. Сердце у меня упало. — Я просто должна сделать все возможное, чтобы до него достучаться. Сегодня ночью меня нельзя беспокоить. Я уложу Джонни спать под навесом, а потом вы должны уйти. Все.
— Я останусь сторожить.
— Ох, Альбатрос, да с твоими руками тебе бы в лазарет, под присмотр надежных лекарей! Ты слишком много на себя взвалил. Поспи хоть чуть-чуть.
— А ты сама? Твои силы не бесконечны. — Он положил руку мне на плечо. — Знаешь, мы ведь о тебе позаботимся. Если он… мы позаботимся и о тебе, и о мальчике.