Сын теней
Шрифт:
— Этот парень состарился еще в детстве, — глухо произнес Пес.
Около полудня в лагере поднялось необычайное оживление: звон сбруи, шум хорошо организованной, но спешной деятельности. Разглядеть мне удалось немного, но увиденного оказалось достаточно, чтобы по спине у меня поползли мурашки. Разбирались шалаши, паковались седельные сумки. Аккуратно уничтожались все признаки человеческого присутствия. Они снимаются с места. Они уезжают, а меня никто не предупредил. Он же обещал мне шесть дней! Даже и их мне едва хватит!
— Сходи, посмотри, что происходит, — попросила я Пса, пытаясь говорить спокойно, хотя во мне боролись страх и гнев.
Я вернулась в грот и занялась делами, прислушиваясь к шуму
— У нас изменились планы.
Я медленно поднялась. С пальцев у меня стекала вода, рукава были засучены по локоть.
— Да, я вижу. Вижу, как легко ты, оказывается, нарушаешь свое слово. Он не может ехать. Я говорила это и раньше. Ничего не изменилось.
Бран быстро взглянул на кузнеца — тот не спал и все слышал.
— Он должен ехать, или его оставят здесь, — мрачно ответил он. — У нас нет выбора. Нам необходимо сняться с места уже сегодня.
— У нас было соглашение. Шесть дней, ты сам так сказал. Полагаю, уже тогда ты не собирался держать свое слово.
— Ты судишь слишком поспешно, как и всегда. Я в ответе за этих людей. Я не могу приказать им сидеть здесь и ждать, пока их переловят, если могу тайно перебросить отряд в другое место до того, как здесь окажутся враги. И я не могу удерживать их, когда в них остро нуждаются в другом месте. Пожертвовать жизнью целого отряда ради одного человека — это чистое безумие.
Некоторое время он молчал, словно обдумывая собственные слова.
— Кузнец не может ехать, — наконец произнесла я. — Ты же видишь, какой он еще слабый. Он и сидеть-то один едва может. Как ты сможешь безопасно перевезти его? И кто за ним будет ухаживать?
— Это уж не твоя забота. — Он бросил взгляд через плечо. — Пакуй это все, — приказал он Псу, неуверенно застывшему в дверях.
— Минуточку, — сказала я. — Я находилась здесь и выхаживала этого человека, потому что у нас с тобой было соглашение. Честная сделка. Ты ее нарушил. Но я-то осталась верна своему слову. Я все еще ответственна за него, точно также, как ты отвечаешь за своих людей. Он — моя работа. И я не позволю просто так взять и выбросить ее из-за твоего… твоего каприза.
Бран, похоже, едва слушал. Он, не отрываясь, смотрел на мое запястье. Рукав был засучен, и синяки, оставленные его пальцами, четко выделялись на руке. Я сердито расправила рукав, чтобы скрыть пятна. Пес безо всякого выражения принялся паковать вещи.
— Сядь, — скомандовал Бран. В ответ я только посмотрела на него. — Сядь, — повторил он тише, сцепив на груди руки и опершись плечом о каменную стену.
Я села.
— Это не каприз, — произнес он. — Я никогда ничего не делаю из прихоти. Я просто не могу себе этого позволить. И у меня не было намерения нарушать слово, иначе, зачем бы мне его давать? Произошло непредвиденное, вот и все. Понимаешь, во многих уголках этой страны и за ее пределами меня и моих людей не встречают с распростертыми объятиями. У нас множество врагов. Поэтому мы должны постоянно перемещаться, причем незаметно. Увечье кузнеца и твое присутствие и так уже вынудили нас оставаться на одном месте гораздо дольше, чем мы собирались, а это очень рискованно. А теперь я получил донесение, что сюда движется большой вооруженный отряд, у нас осталось совсем немного времени, чтобы спокойно исчезнуть. Если мы останемся, нас перебьют. Мне лично на это наплевать. Но я не собираюсь по столь несерьезной причине рисковать жизнью своих людей. К тому же, скоро нам предстоит работа на севере, и те, кто нас нанял, просили прибыть поскорее. Я принял решение, и оно должно быть выполнено как можно быстрее. К закату на этом месте не останется и следа нашего пребывания.
Возникла короткая пауза.
— Несерьезной, — произнесла я, не спуская с него глаз. — Ты считаешь жизнь Эвана и мою безопасность несерьезными…
— Ты женщина, — ответил Бран. — Тебе не понять. В общем мироустройстве одна-две жизни ничего не значат. Я не собираюсь необоснованно рисковать людьми ради тебя или ради него. И подрывать успех нашей будущей работы я тоже не собираюсь. Если бы не ты, мы бы уже давно уехали. Я вообще не должен был…
— Командир, — кузнец попытался сесть.
Лицо его побледнело и покрылось потом.
— В чем дело?
— Я могу ехать верхом. У меня еще остались силенки. Привяжи меня за спиной у Пса, и я выдержу, сколько нужно… Но, Командир, как насчет девчонки?
Воцарилось тяжелое молчание. Пес прекратил паковаться и выпрямился, сердито глядя на своего предводителя.
— Ну, так что? — прорычал он.
Он все еще смотрел на меня.
— Ты меня поняла? — вопрос был задан с преувеличенным терпением в голосе. — Это решение было принято после тщательного взвешивания всех возможностей. Это не моя прихоть.
Я пожала плечами.
— Я понимаю. Такой человек как ты считает своих бойцов ценными фигурами, фишками в своей смертельной игре, пытается распоряжаться ими с максимальной выгодой и заботится о них в зависимости от их ценности. А женщины нужны, чтобы ждать конца игры, собирать разбитые фишки и попытаться спасти хоть что-нибудь.
— Ой, не надо, — голос его был холоден. — Опять полуправда, чего и ожидать от такой как ты. Именно женщины причиняют самый страшный вред, это они направляют своих мужчин на путь уничтожения. Я узнал это на собственной шкуре. И нечего читать мне проповеди о целительной силе женских рук. Ты ничего не знаешь! И не понимаешь. — Руки его все еще были непринужденно скрещены на груди, но кулаки крепко сжались.
— Эван задал тебе вопрос, — осторожно напомнила я. — Что будет со мной? Я смогу вернуться домой?
Холодные, изучающие глаза уставились прямо на меня.
— Теперь совершенно ясно, что ты совсем не знаешь жизни, — заметил он. — Ты все еще не поняла, да? Наверное, это и объясняет твое бесстрашие. Объясни ей, Пес.
— Командир…
— Рассказывай.
— Понимаешь, какое дело, — пробормотал Пес, — Командир хочет сказать, что у него проблема. Он не может взять тебя с собой, это опасно… задержит нас, ребята станут отвлекаться, и все такое… Но и просто оставить тебя здесь он не может. В лагере у Крашеного не бывает гостей. Если к нам кто и попадает, то только с завязанными глазами. А ты слишком много видела и слышала… Вот такое дело.
— Но… — Сердце у меня ухнуло. Он же не хочет сказать… он конечно не имел в виду… Ох, Дана, помоги мне! Шеф был прав. Я и правда, дурочка. — Ты хочешь сказать, — прошептала я, — что эта проблема решается также, как решилась бы проблема Эвана, если бы не я? Маленький острый ножичек, быстрый, точный удар, уютная могилка? Это вы мне приготовили?
— Только через мой труп! — взревел кузнец.
— Поверь мне, я рассмотрел и эту возможность, — непринужденно ответил Бран. — Вы оба нам страшно мешаете, и я жестоко сожалею, что вообще согласился попробовать все это. Но ты (он кивнул на Эвана) заслужил свой шанс, раз уж выжил до сегодняшнего дня. Ты поедешь с нами. А вот ты (он посмотрел на меня)… мои люди поставили меня в очень неудобное положение. Они спрашивают, не можешь ли ты и дальше оставаться с нами. А если точнее, мне дали понять, что отказ с моей стороны приведет к бунту. Вот каково оказалось влияние парочки фантастических сказок, рассказанных особой, в совершенстве владеющей женским даром соблазнения и использующей свое лицо, тело и сладкие речи, чтобы соблазнить мужчину и заставить делать то, что ей хочется.