Сыночек в награду. Подари мне любовь
Шрифт:
Чувствую тяжесть на своих плечах и исцеляющий жар широких ладоней.
Не успеваю вырваться, как оказываюсь прокручена вокруг своей оси и обездвижена. Можно забыть о любых попытках улизнуть незаметно. Да и сил на это не осталось.
Встречаюсь взглядом с Тимуром. Смотрю на него, запрокинув голову, и забываю о своем потрепанном внешнем виде.
– Все будет хорошо, Ева, – хриплый баритон звучит непривычно бархатно и успокаивающе.
И я верю. Настолько устала за эти дни, что ищу пристанище и покой в огромном, угрожающем мужчине. Который вдруг
Глава 33
Тимур
Не понимаю, как Ева вдруг оказалась в моих руках. Какое-то секундное помутнение и теперь я стою как вкопанный, обнимаю пока еще чужую жену и боюсь пошевелиться. Будто способен исколоть ее своими колючками, как кактус, с которым она меня справедливо ассоциирует. Будто могу отравить пустотой, которой у меня в переизбытке. Будто она сломается при первом же неуклюжем движении.
Но, кажется, дело не только в этом…
Ева замирает, как и я, напрягается вся, а мы вдвоем становимся похожими на памятник. Надо бы расцепить руки и выпустить эту теплую, живую девушку из своего ледяного, мертвого плена. Но не могу. И в момент, когда я жду, что она начнет драться, как тогда в автосалоне, и кидать в меня все, что попадет под руку… Маленькая голова обреченно ложится мне на грудь. Ева будто сдается. Или устала настолько, что не может сопротивляться. Наоборот, прижимается щекой ко мне. В том месте, где когда-то было сердце. А ее ладони невесомо касаются моего торса в области ребер. Скорее всего, чтобы оттолкнуть, но почему-то не делают этого.
– Ева… – хрипло повторяю ее имя. Но больше сказать нечего, да и сложно выдавить из себя что-нибудь внятное, когда она так близко.
Моя рука машинально ведет вверх по тонкой спине, а вторая – ложится на затылок, накрывая его чуть ли не полностью. Невольно опускаю голову и утыкаюсь носом в макушку, зарываясь в шелковистые каштановые пряди. Опять застываю, будто батарейки сели.
Ева всхлипывает едва слышно, но в гробовой тишине я улавливаю этот душераздирающий звук.
Что с ней делать? Маленькой, беззащитной, но такой сильной. Что с ней делать сейчас, когда она неосознанно проявляет свою слабость? Не с чем человеком. Я не могу ей ничего дать, потому что сам опустошен. Но… Время останавливается, пока я эгоистично наслаждаюсь ее исцеляющим теплом.
И окончательно схожу с ума, когда решаюсь заглянуть ей в глаза. Чуть ослабив капкан, беру Еву за плечи. А она, встрепенувшись, поднимает на меня заплаканное лицо. Мы так близко, что я вновь могу рассмотреть каждую черточку, как при нашем первом столкновении в автосалоне. Только сейчас я не вижу в ней призрака.
Есть только Ева.
Что-то грызет внутри, точит надоедливо, но не в силах помешать
– М-м, – лишь успевает возразить Ева.
Но ее жар и вкус дурманят настолько, что я продолжаю. Не так одержимо, как в наш первый поцелуй. Тогда я видел в ней другую, злился, что она «бросила» меня, и таким странным способом возвращал ее и наказывал одновременно.
Сейчас испытываю что-то новое. Целую Еву сознательно и очень аккуратно, будто исследуя новые территории. Ловлю горячее, сбивчивое дыхание. Выпиваю ее, но маленькими глотками. Словно я только вышел из длительного голодания и могу умереть, если съем слишком много. При этом желание такое сильное, что сложно сдерживать.
У меня были женщины. Первое время – очень много. Без разбора. Каким-то чудом я не подхватил какую-нибудь заразу. Хотя на это мне было плевать. Я малодушно пытался утолить в случайных связях свою боль. А потом как отрезало. Просто я понял, что получаю лишь скоротечное физическое удовлетворение, но не душевное. Внутри по-прежнему зияла дыра.
А с Евой рана будто затягивается. Она ставит во мне заплатку своими нежными губами, бережно «пришивает» ее легкими, неуверенными прикосновениями. Согревает своим телом, подаваясь ближе.
Я должен чувствовать себя предателем, но не могу думать ни о чем, кроме мягких губ Евы, которые после секундного ступора вдруг… отвечают моим. Включаются в медленный танец. И окончательно отрубают здравый смысл.
Обхватываю ладонями горящие щеки и углубляю поцелуй. Тону в нем и тяну Еву с собой на дно.
Ни капли сомнений. Ни тени раскаяния. Будто все так, как должно быть.
Расслабившись, проникаю языком в податливый рот. Изучаю и ласкаю смелее, увереннее. Отогреваюсь рядом с ней.
Не собираюсь останавливаться, но Ева сама разрывает поцелуй. Толкает меня в грудь. Слабо, но ощутимо. Я чертовски не хочу ее отпускать. До жжения во всем теле, до боли в груди, на месте, где начинает отходить та самая заплатка. Ева срывает ее своим сопротивлением. И оставляет меня истекать кровью.
Тяжелый выдох. И решение, против которого протестует все мое естество.
Ослабляю хватку. Позволяю Еве отклониться.
Напряженно всматриваюсь в ее лицо, которое все еще держу в руках.
– Вы решили проверить предположение вашего друга-юриста? – шепчет она сипло, но при этом недовольно и обиженно. – По поводу измены? – поясняет, когда я непонимающе свожу брови.
– Нет, – бросаю четко и ровно. Потому что это абсолютная правда. – Я тебе верю, – машинально перехожу на «ты», будто это должно сделать нас с Евой ближе. Но почему-то действует наоборот.
Ева накрывает мои руки своими, хочет отцепить от себя. И в процессе проскальзывает пальцами по тыльной стороне правой ладони. На ощупь определяет кольцо, задерживается на нем и выдыхает шумно, прикрывая глаза.