Сыночкина игрушка
Шрифт:
Дядька Митяй, взвизгнув и разом растеряв всю свою торжественность, отшатнулся назад. Впрочем, он мог этого и не делать: полицейские ловко перехватили Марину. Осторожно, но сильно сжав её руки в крепких пятернях, рывком оттащили в сторону. Толпа ликовала.
– А ну угомонись! На пятнашку тебя закрою, дура!
Не слушая, женщина билась в крепких руках, стремясь выскользнуть и добраться до старика. Лицо её покраснело так сильно, что участковому на миг стало страшно, не хватит ли её удар. Подол цветастого платья задрался, обнажив
«И правда,» – подумал Валентин Георгиевич. – «Куда же без видео?»
Ситуация накалялась. Оперативники, которые поначалу отнеслись к Марине едва ли не с юмором, быстро теряли терпение, злость проглядывала то на одном, то на другом лице. Они готовились к серьёзной и важной встрече, а вместо этого попали в какой-то фарс. Ещё несколько секунд – и один из них, не выдержав, причинил бы Марине боль, чтобы отрезвить и нейтрализовать. Но безумие прервал тот, от кого этого меньше всего ждали.
– Марина! Хватит!
Зычный, властный голос прозвучал из-за ограды, и женщина послушно обмякла на руках оперов. Позже полицейские признались друг другу, что в тот момент испытали едва ли не благодарность потенциальному преступнику. Толпа затихла, с интересом ожидая: что дальше сделает толстяк? Прогонит полицейских? Примется орать на них? Но тот продолжил спокойно, обращаясь к женщине:
– На, блюдо забери. Очень вкусные пирожки были, – он над забором передал таз притихшей женщине, и его взгляд встретился со взглядом участкового. – А что тут творится? Георгич, что происходит?
Валентин Георгиевич кивнул на оперативников:
– Они объяснят.
– Андрей Семёнович? – сухо поинтересовался один из полицейских и вытянул пред собой руку с удостоверением. – Старший оперуполномоченный Шакрин. Разрешите войти на участок?
Внешне Андрей Семёнович оставался абсолютно спокойным, нашёл даже силы успокаивающе кивнуть Марине, застывшей за спинами полицейских. Но внутри него натянулась и с глухим звуком завибрировала толстая басовая струна.
– Конечно-конечно…
Мужчина отошёл в сторону. Оперативники вошли на участок по одному, и вроде бы непринуждённо, но в то же время профессионально и точно рассредоточились по нему, с любопытством разглядывая ветхие строения.
– А в чём, собственно, дело? – ещё раз поинтересовался мужчина.
Но Шакрин, оставшийся рядом с ним, проигнорировал вопрос.
– Вы один? – холодный взгляд полицейского скользнул по зашторенным окнам дома.
За оградой Валентин Георгиевич сделал вялую попытку разогнать толпу, которую все проигнорировали. Люди затихли, даже беспокойные подростки стояли молча, пристально вглядываясь в происходящее и жадно ловя каждое слово.
– Нет, сын дома у меня. Мы хотели по делам съездить сегодня, но он чего-то… – Андрей Семёнович притронулся к царапинам на лице. – В общем,
– Это…
Взгляд полицейского застыл на бордовых отметинах на лице мужчины, и тот понял вопрос без слов.
– Да. У него это… – Андрей Семёнович понизил голос. – В общем, с головой у него беда, понимаете?
Старший оперуполномоченный понимал. Андрей Семёнович подумал, что тема исчерпала себя, и сейчас полицейский перейдёт к утреннему инциденту, но тот задал неожиданный вопрос:
– У врача ваш сын наблюдается?
Этого Андрей Семёнович не ожидал, и потому растерялся. У какого врача? Зачем? При чём тут это? Неужто, пока он спал, Пашка что-то ещё натворил, как тогда, на озере? Не удержавшись, мужчина быстро стрельнул взглядом на дом. Занавески везде плотно сдвинуты, Пашку не видно. По спине маньяка пробежал холодок. Если дело вовсе не в старике, то…
– Ясно, – подвёл черту оперативник и, повернувшись к воротам, махнул рукой: – Пострадавший, идите сюда!
Дядька Митяй бодро засеменил по тропинке на участке Андрея Семёновича. Толпа снова загудела, и над ней раздался крик участкового:
– Тише! Тише! Расходитесь, нечего глазеть! Хватит!
Никто, понятное дело, не среагировал. А Шакрин, не теряя времени, задал новый вопрос:
– Вам этот мужчина знаком?
– Этот? – Андрей Семёнович презрительно скривился. – Это наш сумасшедший местный. Дурачок. А что?
– По его словам…
Дядька Митяй, не дойдя до стоящий рядом мужчин несколько шагов, внезапно выставил перед собой руку и возвестил во всю мощь своих стариковских лёгких:
– Это он! Он украл девочку! И держит её в гараже! Зверь!
Над толпой пролетел вздох, как будто никто из собравшихся не слышал сплетен, взбудораживших город. Марина, схватившись за сердце, испустила пронзительный визг. Опер, разговаривавший с Андреем Семёновичем, поморщился и задал следующий вопрос:
– Вы понимаете, о чём он говорит?
– Без понятия. Сумасшедший же.
– Вы виделись с ним сегодня утром?
Андрей Семёнович пожал плечами:
– Вы про нос его? Да, я расквасил. А о том, что он ко мне на участок вломился, этот пердун вам рассказывал?
Опер приподнял руку:
– Выбирайте выражения… И вы, Дмитрий Юрьевич, тоже, не бросайтесь обвинениями.
– Не, ну вы поймите и меня тоже! – продолжил, как ни в чём не бывало, Андрей Семёнович. – Мне тут как должно быть? С сыном проблемы вот… – он снова коснулся лица пальцами. – Машина барахлит, проблемы кругом! И я из гаража выхожу, а тут этот кадр!
– Да ты… – задохнулся от гнева дядька Митяй, но полицейский жестом приказал ему молчать.
– Это повод бить людей?
– Нет, конечно… – Андрей Семёнович вздохнул и, внезапно вытянувшись, заорал в сторону толпы на улице: – А поклёп старого дурака – повод допросы устраивать?! Что вы тут собрались! Когда я вам что плохое делал?! А?!