Сыновний бунт

Бабаевский Семен Петрович

— А ежели я хочу жить один? — повысил голос Григорий. — Один, без никого? Тогда что, братуха? Хочу один — и все!

— И живи, — ответил Иван. — Тебя бы, Гриша, лучше всего переселить в степь, чтоб ты

там окончательно одичал!

Прокатился смех. Григорий что-то бурчал, а Иван уже рассказывал о. том, что все строительство Журавлей с двумя хуторами рассчитано на десять лет и что вестись оно должно в три очереди; что по проекту село делится на зоны: жилую, отдыха и административно-общественную; что за десять лет необходимо построить пятьдесят шесть двухэтажных домов, Дом культуры, торговое здание, почту и телеграф, агролабораторию, столовую на шестьсот мест, баню и прачечную, детский сад и ясли, школу-интернат, больницу с медицинским пунктом и аптекой,

ветеринарную лечебницу, а на берегу Егорлыка, недалеко от жилых корпусов, раскинуть парк со стадионом и гимнастическим городком… Производственная зона выносится за село. Тут будут строиться хозяйственные дворы, пилорама, механические мастерские, гараж…

— Постепенно, в течение десяти лет, — продолжал Иван, — жители Куркуля и Вербовой Балки переселятся в Журавли. К концу десятилетия население Журавлей увеличится до пяти тысяч человек. — Иван взглянул на Игната и Антона; над селом густели сумерки, и лица стариков не были видны. — При новой застройке Журавлей лучше всего принять так называемую тупиковую систему… Что оно такое? Смотрите на макет… Тут все показано…

— Как же смотреть?

— Ничего не видно!

— Свет! Давайте свет!

Из-под блестящего козырька, висевшего на столбе, полились яркие. лучи, и всем стали видны игрушечные дома, и такие же игрушечные улицы, и парк, и те короткие улочки, что ответвлялись от главного проезжего тракта.

— Как видите, центральная улица выносится на край села, ближе к степи, — пояснил Иван. — Сюда, к Егорлыку, ответвляются вот эти тупички. Здесь и будет жилая зона Журавлей. Тупиковая застройка в данном случае выгодна тем, — продолжал Иван, отойдя от макета, — что жилые дома отделены от главного тракта не только расстоянием, но и зеленым поясом и приближены к центру села и к реке. Тут не будет пыли, шума. Кроме того, тупиковая система дает возможность при строительстве двухэтажных домов выделить каждому хозяину при его квартире земельный участок. — Камышинка забегала по макету. — Обратите внимание! В каком доме вы ни проживали бы, от вас недалеко и магазин, и кино, и парк, и детские ясли, и школа…

— Ваня, извиняй нас, нас мы с Антоном тебя перебьем, — сказал Игнат, стоя на погребке. — Хождение — это не та суть! Конешно, никто не станет возражать, ежели все близенько и все у тебя, сказать, рядом… Но ты поясняй нам о главном — о квартире! Какое у нас будет жилище? Вот что зараз людей более всего тревожит. Не как жить, а в чем жить.

— Правильно, деды! — послышался голос: одобрения.

— Ходить-то мы привыкли, а вот в чем жить?

— Какая она будет, та комнатуха?

— Иван Иванович! Может случиться и так: новые жилища окажутся человеку не по душе?

— Верно! Теперешние наши землянушки на вид неказистые, а мы к ним привыкли и живем… Изничтожим землянушки, а к городским квартирам не привыкнем… И будем мучиться!

— Это надо обмозговать!.. Вон покойный дед Лука ни за что не хотел покидать землянку и перебираться в красивый сыновний дом… А почему? Привычка!

— Не печалься, Андрон Самсонович! — крикнула женщина с грузовика. — Человек ко всему привыкает, и к плохому, а тем бо, лее к хорошему. — Женщина подошла к борту. Это была Евдокия Сушкова, та самая тетя Дуся, которая в Птичьем чуть было не избила шофера Галактио-нова. — Вам, мужикам, хорошо тужить по зем-лянушкам! Пришел, поел, выспался и опять ушел на весь день. Пусть архитектор у нас, у женщин, спросит, в каких, домах мы хотим жить. Да мы из-за одной воды, чтобы она была в доме, пойдем хоть на край света! Правильно говорю, бабы?

— Верно, Дуся!

— Да я первая согласна перебраться в новый дом!

— От коромысла у нас на шеях мозоли, как у быков от ярма!

— Да что там толковать! Жилища — это главное!

— Так что, Иван Иванович, поясняй нам насчет жилья!

— Хотелось бы, чтобы было удобно и чтобы не по-городскому…

— И волки сыты, и овцы целы?

— Ишь чего Петру захотелось!

— Как же это так? Ежели удобно, то это уже по-городскому…

Иван поднял руку, постоял так, пока собрание немного успокоилось.

— Согласен, —

сказал он, — если удобно, то это уже по-городскому! Да иначе и быть не можег… Дома непременно должны быть с удобствами. И вода, и канализация, и водяное отопление… Новые Журавли надо строить не на один день! Поэтому дома должны быть прочные, красивые внешне и удобные для жизни. Это главное! При этом необходимо учесть и здешние каспийские суховеи, и климат, и даже земляные плоские крыши, поросшие бурьяном и сурепкой… И когда я думал, какой же тип дома лучше всего избрать для новых Журавлей, мне показалось, что самое удобное и самое экономичное жилье — двухэтажный дом, блокированный на две, четыре и восемь квартир. — Иван посмотрел на притихшее в темноте собрание, на все так же стоявшую на грузовике Евдокию Сурикову. — Блокированные — значит соединенные… Скажем, двум хозяевам под силу построить дом, и они строят его на две квартиры. Тем же, кому вдвоем такую стройку не поднять, собираются по четыре или восемь хозяев и возводят блокированный дом на четыре или восемь квартир… Это понятно? Важно еще и то, что каждая квартира в таком доме — изолированное жилье, с парадным, с улицы, входом, с крылечкем, с выходом на огород. И располагаются квартиры в двух уровнях: на первом и на втором этажах… Кто-то сказал: нельзя привыкнуть. Уверяю вас, товарищи, привыкнете, и очень быстро… Посмотрите сюда! Перед вами трехкомнатная квартира. — Иван указал на чертеж и обратился к кумовьям из Птичьего: — Вы входите в парадную дверь — вот ваше крылечко. Из небольшой прихожей, где вы снимаете верхнюю одежду, попадаете в комнату, в которой вы и ваша семья бываете только днем. Из прихожей можете войти в кухню-столовую… Тут же в прихожей теплая уборная…

— Вот это да!

— Теперь понятно беспокойство тети Дуси!

— Не зубоскальничай, Андрон! — крикнула Евдокия. — Сурьезиое дело решается, а ты со своими глупыми шуточками…

— Я не шуткую… Точно говорю: это же какое удобство!

— А как быть с теперешними нужниками? — послышался угрюмый голосок. — Куда их?

Хохот прокатился по двору.

— Куда? В музей!

— В комнатах нижнего этажа, — продолжал Иван, — предусмотрена раздвижная стенка. На тот случай, если в семье случится свадьба, крестины или какое гулянье. Стены раздвигаются, и получается одна большая комната — танцуй и веселись!

Голоса не умолкали.

— Хитро! Знать, раздвигай и танцуй!

— Какое гулянье, а то оно и во всем доме не поместится!

— Тогда выкатывайся на улицу.

— Иван Иванович, а какая крыша?

— Сурепка на ней красоваться будет?

— А что такое, Савелий, сурепка? Она службу несет, влагу на крыше поглощает и своими корешками землю крепит, чтоб ветрюга не сдул… Вот оно что такое сурепка!

— Погоди, Петро, о крыше… Давай заглянем на второй этаж… Что нас там поджидает?

— На второй этаж вы поднимаетесь по лестнице. — Сотни глаз следили за движением камышины. — Наверху — две спальни. Будет ванная…

— Слышишь, Евдокия? — крикнул Андрон. — И вода, и ванна, и все прочее… ожидается не жизнь, а…

— Перестань, Андрон, дурачиться!

— В обеих комнатах в стенах шкафы для одежды, — продолжал Иван. — Жилая площадь такой квартиры с кухней-столовой — почти пятьдесят два метра. Планировка двухкомнатных и четырехкомнатных квартир такая же, только соответственно уменьшается или увеличивается жилая площадь. — Иван вытер платком лоб, яркий свет из-под жестяного козырька слепил глаза. — Кто-то спросил о крыше. Очень существенный вопрос. Крыша для журавлинских домов рекомендуется плоская. Она дешево стоит, практична, не боится степных ветров… Вот как она делается. Посмотрите на этот чертеж. Чердачное перекрытие покрывается слоем пергамина, затем кладется спрессованная солома или соломит. Соломы у нас много, и наладить изготовление соломита нетрудно. На соломит кладется толь в три ряда, на гудроне. Сверху все это можно, если пожелаете, покрыть обыкновенным, нарезанным на выгоне дерном. — Иван добродушно улыбнулся. — Так что на крыше может зазеленеть трава и зацвести сурепка… — А что? Такая кровлюшка мне по душе!