Сыновья
Шрифт:
И все же Кат сказала однажды Вальтеру:
— Не блестящие дела у нас, Вальтер, во всем мире не блестящие!
IV
Вальтера вызвали в комитет партии «по весьма срочному делу». Он пошел в тот же вечер.
Некоторое время ему пришлось ждать, а затем один товарищ повел его на Хопфенмаркт. Они остановились перед небольшим извозчичьим трактиром; спутник Вальтера незаметно огляделся по сторонам и велел ему войти в трактир; там, за последним с
— Кто он такой? — спросил Вальтер.
— Я его не знаю, но ты с ним знаком.
Что за таинственность? Почему этот товарищ не мог с ним встретиться в помещении партии?
Едва Вальтер вошел в трактир, как сразу же увидел в самом дальнем углу — кого же? — Эрнста Тимма! Он сидел за столиком и улыбался ему.
— Здорово, Вальтер! Молодец, что сразу же явился!
Вальтер порывисто пожал ему руку и тихо проговорил:
— Признаться, я крайне удивлен.
— Чем?
— Да тем, что вижу тебя здесь, — продолжал он еще тише. — Это же страшно рискованно!
— Тебя я не боюсь!
— Меня тебе, конечно, нечего бояться, но…
— Ладно! Ты что пьешь? Или ты все еще непьющий?
— Само собой!
К столу подошел хозяин.
— Есть у вас минеральная вода? Или лимонад?
— Нет, таких напитков не держим. Сельтерская вода еще, пожалуй, найдется.
— В таком случае дайте сельтерской.
Когда хозяин отошел, Тимм сказал:
— Надо держать себя как можно непринужденней. Не говори шепотом, достаточно — вполголоса.
— Ах, Эрнст, как тяжко, что все было напрасно! И оружие у нас было, и власть была!
— Нисколько не напрасно! — сказал Тимм и положил руку Вальтеру на плечо. — Кто хочет стать мастером, должен учиться! Мы учимся, Вальтер! И копим драгоценный опыт.
— Все ли извлекли для себя урок? — с горечью сказал Вальтер.
— Лучшие из нас все-таки извлекли. Уже многие поняли, что для победы нам не хватало самого главного — партии. И ее мы сейчас создаем — новую партию, революционную от первого и до последнего звена.
— Учиться! Да, Эрнст, учиться необходимо! Я тоже кое-чему научился, поверь мне! Ведь я тоже был мечтателем!
Эрнст Тимм улыбнулся. Улыбка была добрая, сердечная, понимающая и вместе с тем поощрительная. Но когда Тимм заговорил, в его словах звучал почти укор:
— Не осуждай свои мечты! Мечтать — это право молодости. Но осуществляй свои мечты! Никчемен только тот, кто век свой остается мечтателем! — Он прищурился и, пристально глядя в глаза Вальтеру, продолжал: — Недосмотрели мы многое, это верно. Но все, что мы упустили, необходимо восполнить и провести в жизнь. Больше всего мы можем и будем учиться у русских товарищей — они показали нам, как нужно бороться, чтобы победить. Уже одно понимание этого — тоже шаг вперед. Итак: «Догнать! Исправить ошибки! Взять правильный курс!»
Вальтер поднял голову. Как хорошо было смотреть в открытое, честное лицо Тимма, в его умные, дружеские
— Да, большевики сумели не только сделать свою революцию победоносной, — продолжал Эрнст Тимм, — они сумели и отстоять социалистическое государство рабочих и крестьян от всех империалистических интервентов Европы и Азии. Какая силища! Какая вера в свое будущее! Какое величие! Социалистическая Октябрьская Революция в России — да знаешь ли ты, парень, что это значит? Это — осуществленный «Коммунистический манифест»! Это — триумф социализма! Начало нашей победы, победы всего трудящегося люда на земле!
— Как хорошо ты говоришь, Эрнст! — восхищенно сказал Вальтер. — А я-то полагал, что ты нем, как рыба.
«Это мой друг, мой товарищ, — думал он. — Его ищут. Появиться в Гамбурге… Да позволительно ли такое легкомыслие?»
— Ты все время оставался в Гамбурге, Эрнст?
— Нет, я здесь только на несколько дней. Можно сказать, по заданию. Но к делу, браток: мне нужен твой совет и твоя помощь. Понятно, лишь в том случае, если ты согласен…
— Неужели ты сомневаешься?
— Не торопись заверять, раньше выслушай, о чем пойдет речь.
Речь шла о полиции. В последнее время сенатор, социал-демократ, ведавший полицией, настоял на том, чтобы пополнить ее молодыми силами из рядов социал-демократии. Для того чтобы молодые полицейские не подпали окончательно под влияние реакционной националистической пропаганды, был организован профессиональный союз полицейских служащих. Вот в этом-то профсоюзе и надо было создать левое крыло, призванное укреплять и развивать социалистическое сознание в новой прослойке полицейских служащих. На Эрнста Тимма, очевидно, хотя он прямо и не сказал, возложили это специальное задание. Для его осуществления Тимму и понадобились совет и помощь Вальтера.
У Тимма был список всех гамбургских полицейских. Он случайно узнал, что двое из молодых людей, недавно поступивших на службу в полицию, — бывшие члены «Свободной пролетарской молодежи». Тогда он вспомнил о Вальтере.
— Прежде всего, — начал он, — знаешь ли ты Эвальда Холлера и Бернгарда Фризе?
— Знаю обоих, — отвечал Вальтер. — Они пошли на службу в полицию? Странно! Но понять можно, оба всегда сочувствовали социал-демократам.
— Далее. Можешь ты поговорить с ними? Не донесут они на тебя?
— Что ты! Не допускаю и мысли! Среди нас нет людей, способных на такую гнусность.
— Ну, тогда хорошо. А как по-твоему — можно их убедить примкнуть к левым? Работать совместно?
— Надо попробовать, Эрнст! Я, во всяком случае, свяжусь с ними.
Это было еще не все. Тимм спросил, нельзя ли посылать в адрес отца Вальтера пропагандистскую литературу и согласится ли Вальтер передавать ее товарищу, которого Тимм ему укажет?
— Почему в адрес отца, Эрнст? Посылай их на мое имя. Можно все же прибавить: табачный магазин.