Сыщик-убийца
Шрифт:
— Смерть! — повторил в изумлении Рене. — К чему такие печальные мысли?… Вы молоды. Будущее залечит раны прошлого.
— Я ничего не жду от будущего… Я так страдаю!
— Страдания возвышают душу. Вы не имеете права думать о смерти, прежде чем достигнете цели, и когда мы победим наших врагов, когда весь мир узнает, благодаря вашему героизму, что Поль Леруа умер невиновный на эшафоте, тогда спокойствие вернется к вам, жизнь не будет вас тяготить… вы встретите молодого человека… честного малого, вы полюбите его — он вас полюбит… вы станете его женой и будете счастливы.
При последних словах Берта побледнела, как смерть.
— Не пытайтесь оживить во мне ложную и безумную надежду… — прошептала она чуть слышным голосом. — Я никогда не выйду замуж.
Искаженное горем лицо Берты поразило Рене Мулена.
— Никогда! Неужели вы дали такую клятву вашей матери?
— Нет, я дала ее самой себе.
— Но она безумна!
— И все-таки я сдержу ее.
— Берта, друг мой, сестра моя, вы скрываете от меня какую-то тайну… от меня, вашего брата?
— Не спрашивайте меня.
— Зачем спрашивать, когда я уже угадал? Вы любите! Берта опустила голову.
Рене продолжал:
— Одиночество — не единственная причина вашей печали, отчаяния, слез… Ваше сердце полно любви, которую вы должны были подавить, узнав тайну прошлого… Я угадал?
— Да…
— И вы думаете, что счастье для вас невозможно? В этом вы ошибаетесь! Что бы ни случилось, если тот, кого вы любите, честный человек, он не поколеблется протянуть вам руку и дать свое имя.
— Увы! Тот, кого я люблю, честный человек, но он меня больше не любит… Он не может любить меня… Он меня презирает.
— Презирает! Вас! — вскричал Рене вне себя.
— Он имеет на это право или, скорее, думает, что имеет.
— Что вы говорите?
— Он подозревает, что я изменила ему самым возмутительным образом…
— Надо было разуверить его.
— Я не могла этого сделать.
— Почему?
— Потому что нужно было раскрыть роковую тайну, чего я не сделаю ни за что в мире… Потому я теперь в его глазах бездушная, бессердечная тварь… И вы, друг мой, — невольная причина этого.
— Я — причина? — повторил Рене.
— Да…
— Объяснитесь, ради Бога, умоляю вас.
— Вы узнаете все, так как угадали то, что никто не должен был знать.
И Берта рассказала историю с медальоном, в котором был портрет Абеляг
Рене Мулен не мог скрыть своего волнения. Крупные слезы бежали по его щекам.
— Бедное дитя! — сказал он. — Как вы должны были страдать!
— И как я еще страдаю, друг мой!
— Позвольте мне пойти к этому молодому человеку и оправдать вас в его глазах!
— Вам не удастся сделать это, не рассказав ему все… а я не хочу, чтобы он знал…
— Невозможно, чтобы он презирал вас, Берта… Невозможно, чтобы он перестал любить вас, невозможно, чтобы он не подозревал, что тайные и могущественные причины не позволяют вам говорить… Умоляю вас, позвольте мне его увидеть! Я ведь тоже честный человек и поручусь ему за вашу честь, не открывая того, чего он не должен знать. Я сумею убедить его, найду слова, которым он поверит… как его имя?
— Доктор Этьен Лорио.
— Доктор Этьен Лорио!
— Да… Но почему вас это так поразило? Вы его знаете?
— Да, знаю.
— А он знает вас?
— Нет, но я часто его вижу… Он доктор мистрисс Дик-Торн…
— Доктор этой женщины!
— Да, она пригласила его, когда ее дочь была немного нездорова, и с тех пор он бывает каждый день… Ах! Мадемуазель, видно, судьба нас преследует. Я не могу говорить с ним, не открыв ему, что я проник к мистрисс Дик-Торн обманом и под чужим именем. Это сразу сделает меня подозрительным в его глазах, не считая того, что он, может быть, выдал бы меня… Надо ждать.
— Будет он на этом вечере, где я должна играть роль? — спросила Берта, которую страшила мысль появиться перед Этьеном.
— Он, конечно, там будет, но вы не должны об этом беспокоиться… Костюм и парик сделают вас совершенно неузнаваемой даже для него, и до появления на сцене никто вас не увидит.
— Тогда условимся обо всем, — сказала решительным тоном Берта. — Мой костюм?
— Вы найдете его в уборной…
— Как я поеду в дом?
— В половине одиннадцатого я пришлю за вами карету. Вы наденете вуаль и скажете слуге, который встретит вас, что вы певица, приглашенная на концерт. Я предупрежу его заранее, и он проведет вас прямо в уборную.
В эту минуту в передней раздался звонок. Рене и Берта вздрогнули.
— Мадемуазель, звонок… — сказал Рене.
— Я слышала… Кто же это может быть? Я никого не принимаю, и привратница хорошо это знает.
— Я не хотел бы, чтобы меня видели, — заметил Рене.
— Ступайте в комнату моей покойной матери.
Рене поспешно вошел в узкую комнату, в которой умерла мадам Леруа, и заперся.
Берта подошла к двери, едва держась на ногах от волнения, и повернула ключ в замке.
Дверь отворилась.
Бедная девушка вскрикнула и отступила на несколько шагов, прижимая руку к груди, как бы сдерживая сильное биение сердца. Это волнение, в котором смешивались удивление и радость, было очень естественно.
Перед Бертой стоял Этьен Лорио.
— Вы! — воскликнула она, почти не сознавая, что говорит. — Вы, господин Этьен!… Здесь!…
Однако она посторонилась, чтобы дать ему пройти.
Он вошел и молча пожирал Берту глазами.
Бедная девушка была страшно бледна; синие круги вокруг глаз выдавали бессонные ночи и тяжкие страдания.