Сюрприз для отца-одиночки
Шрифт:
— Узел «развязан», — говорю я, хихикая.
Он наклоняется и рывком поднимает меня на ноги, а потом толкает на стол.
— Грязный массаж, — говорит он тяжелым голосом.
— Все нормально, я...
Он хватает салфетку с полки и наклоняется вперед, нежно стирая сперму с моего лица. Сперма на моем лице — не самая романтичная ситуация, но он вытирает ее с такой заботой и нежностью.
Он пристально смотрит на меня.
— Эмили все еще не звонила...
— Ты должен
— Да, — говорит он. — Я бы не хотел, чтобы она знала. Ну, ты понимаешь.
— Ага, — говорю я. — Насчет твоего узла.
— Точно, — говорит он.
Он хватает корзину с одеждой, и я смотрю, как его член обмякает. Меня охватывает трепет при виде его все еще внушительных размеров.
— Послушай, Тео… — говорю я.
— Да? — говорит он.
— На этом все и закончится?
— Что вы имеешь в виду?
— Я имею в виду, что мы будем постоянно видеться через забор и разговаривать так, словно этого никогда не было?
Он прикладывает палец к моим губам, заставляя меня замолчать.
— Эмили в понедельник в школу. Я хочу, чтобы ты научила меня делать массаж.
— Ты... Что? — спрашиваю я.
— Я заплачу за сеанс, — говорит он.
— Ты имеешь в виду...
— Тише, — говорит он, сильнее прижимая палец к моим губам. — Не разрушай эту иллюзию. Это действительно произвело на меня впечатление.
Иллюзию? Он хочет продолжать трахаться, делая вид, что это настоящий массаж. Это позор для моей профессии!
— Тео, — уточняю я. — Ты хочешь сказать, что хочешь научиться избавлять людей от узлов в мышцах? — мои губы нежно касаются его пальца, когда я говорю.
Он кивает.
— Тебя. Только тебя.
Глава 13
ТЕО
Я возвращаюсь домой, ощущая себя четырнадцатилетним мальчиком, пробирающимся в родительский дом после того, как улизнул. Лазание и прыжки через забор, чтобы вернуться, определенно способствовали этому ощущению.
Бл*.
Это было слишком хорошо. Слишком чертовски хорошо, чтобы чувствовать себя плохо из-за того, что мы сделали. Я никогда не чувствовал такого мощного освобождения. И я едва начал с ней общаться.
Мне нужно больше.
Я снимаю пальто и туфли и стою в прихожей, чувствуя, что совершенно не нахожу слов.
Какого хрена я опять сопротивлялся этому? Какая у меня была причина?
Эмили.
Но... Эмили нравится Наоми. Разве не так?
Идиот. Вот в чем проблема. Что произойдет, когда мы расстанемся? Что будет, когда мы возненавидим друг друга
Что же тогда?
Я поднимаюсь наверх, чтобы проверить ее, и вижу, что она все еще крепко спит, завернувшись в одеяло до самого подбородка.
Я хватаю записку, которую оставил ей на ночном столике, и кладу ее в карман. Ей вовсе не нужно знать, что я уходил.
Я сажусь на кровать и смотрю на нее, а она открывает глаза.
— Я притворялась спящей, — говорит она.
— Притворялась спящей?
— Мне было так хорошо и тепло, — говорит она, — что я просто закрыла глаза, хотя больше не чувствовала усталости.
— А, — говорю я, улыбаясь. — Это всегда приятно чувствовать.
— Почему ты так улыбаешься? — спрашивает она меня.
Я хмурюсь и напрягаюсь.
— Как «так»?
— Ты никогда так не улыбаешься, твои глаза как щелочки и вокруг много морщинок.
— Ну спасибо, — говорю я. — Мне нравится быть морщинистым.
— Это хорошо, — говорит она. — Тебе надо почаще так улыбаться.
* * *
В понедельник, как только я возвращаюсь домой, после того, как отвез Эмили в школу, я пытаюсь сосредоточиться на работе.
Но я не могу, мои глаза все время блуждают по экрану. Я не могу заставить себя сосредоточиться.
«Тебе надо почаще так улыбаться», — голос Эмили эхом отдается в моей голове.
— Она практически дала мне добро, — шепчу я про себя. — И Эмили действительно нравится Наоми.
Я беру в руки мобильник и набираю сообщение для Наоми.
«Наши планы на утро все еще в силе?»
И нажимаю кнопку «Отправить».
Чертовски глупо. После смерти ее мамы я пообещал себе, что дам Эмили стабильное окружение. А Наоми... черт, я мог бы поступить и похуже. Гораздо хуже.
Я вел себя образцово в течение семи лет, с тех пор как узнал, что я отец. Неудивительно, что у меня были узлы. Глубокие.
Мой телефон вибрирует на столе, я хватаю его и вижу:
«Я готова».
Я даже не потрудился надеть пальто. Я выхожу за дверь и перелезаю через забор, как будто я олимпийский прыгун с шестом.
Я приземляюсь в снег с той стороны забора, где живет Наоми.
И замираю.
Насколько жалко я буду выглядеть, если появлюсь сразу после того, как она мне написала? Парень не должен выглядеть отчаявшимся. Черт возьми, я же... не в отчаянии. Просто прошло чертовски много времени. Эмили теперь мой мир, но значит ли это, что в этом мире нет места для кого-то вроде Наоми?