Таежный гамбит
Шрифт:
— Рассказывай! — приказал генерал хорунжему.
— Сколько вы стоите? — обернулся Маджуга к подошедшему казаку и посмотрел на часы. — Четвертый час, поди?
— Так точно, вашбродь! — отчеканил казак.
— Ну вот, Лександра Петрович… извините, ваше превосходительство…
— Да ты не церемонься, по делу давай! — нетерпеливо оборвал Мизинов.
— Слушаюсь. Проверял я их часа полтора назад — ну, перед тем, как, значится, к вам прийти. Вижу — замок не тот! Когда сменял Кандаурова — прежний был, узорчатый такой, с накладочками бронзовыми по корпусу. А этот — гладенький!
— После пересменки вы к замку не подходили? — зыркнул Мизинов на казака.
— Никак нет, ваше превосходительство! — казак уперся в генерала неподвижным взглядом.
— Почто мелешь «никак нет» да «никак нет»? — взъярился на казака Маджуга. — Почто зыркаешь впритим?! [13]
— Уймись, Арсений, — охладил его Мизинов. — Тут криком, боюсь, не помочь.
Он подумал секунду-другую, потом быстро подошел к топчану, где дневалили казаки и посмотрел в направлении подвала.
13
Впритим — в упор, не моргая.
— Арсений, видишь хорошо?
— Обижаете, Лександра Петрович. Вы же знаете, что я весь барабан в яблочко кладу…
— Знаю, Арсений, не обижайся. Я, кажется, понял кое-что. Ну-ка, встань-ка на мое место, — скомандовал Мизинов. — А я — на твое.
Они поменялись местами.
— Видишь меня? — спросил Мизинов.
— Смутно как-то, Лександра Петрович, — отозвался хорунжий.
— Вот и я думаю, что смутно, — согласился генерал и помахал рукой. — А теперь я что делаю?
— Не видать, ваше превосходительство. Вроде как находите [14] вы на пугало какое, прошу прощеньица.
— Прощаю… А так — тоже не видишь? — Мизинов нагнулся к люку и сделал руками круг-другой.
— Слепота! — сдался Маджуга.
Мизинов вернулся к казакам. Лицо его было суровым.
— Срочно сделать ревизию в хранилище! Думаю, что ничего страшного, но все-таки. А тебя, Арсений, благодарю за бдительность, — он похлопал хорунжего по плечу.
14
Находить — быть похожим, походить.
— Да что случилось-то, Лександра Петрович? — Маджуга, казалось, разволновался не на шутку.
— Керосинка одна у вас! — генерал ткнул пальцем в слабо коптящий светильник. — А что там творится — не видно. Как мы это упустили?.. Срочно к люку керосинку, чтоб все видно было!
— Лександра Петрович, да не было никого, — пытался убедить генерала Маджуга. — Люди-то мои не отемнели [15] еще! Увидят и не в такой тьме!
15
Отемнеть — ослепнуть.
— Увидеть-то увидят, не сомневаюсь, — задумчиво произнес Мизинов. — Да только могут не услышать.
— Мои-то?
— Видишь ли, Арсений, забайкальцы, конечно, — зоркие, чуткие люди. Но есть похлеще их, ты уж не обессудь, кто не только барабан в сердечко, как ты говоришь, но даже муху пролетевшую — и ту услышит.
— Кто же это? — опешил Маджуга.
— Мы на чьей земле живем? — вопросом ответил Мизинов.
— На манджурской, выходит, — пожал плечами Маджуга.
— Ну вот. А маньчжуры чем испокон занимаются?
— В фанзах живут, — ответил хорунжий. — Бабы по хозяйству, а мужики в лесу всю жизнь, на охоте…
— А охотники обладают острым…
— Слухом, знамо дело… Это что же получается… — залепетал было Маджуга, но Мизинов прервал его:
— Скверно получается, Арсений. Едем на Пристань! Живо! А вы, — обернулся он к казакам, — зовите Кандаурова. Ревизию здесь самую дотошную! Замок сменить. Новый у Зарядько возьмите, скажите, я приказал. Ключ Кандаурову, потом заберу! Поехали! — бросил он хорунжему.
Обратно неслись взапуски. Мизинов посадил Маджугу на козлы и передал ему вожжи, чтобы по пути спокойно все обдумать. Хорунжий поначалу нахлестывал Бурку что есть мочи, пока генерал не одернул его:
— Полегче, Арсений! Ты не только лошадь загонишь, но и мои мысли порастрясешь!
Маджуга умерил пыл и, обернувшись, спросил Мизинова:
— Так что это выходит-то, Лександра Петрович? Значит, этот китайчонок ваш пакостит? Говорил ведь вам — не привечайте его!
— Он не знает про золото, Арсений, — успокоил Мизинов, но так неуверенно, что, похоже, и сам сомневался в сказанном: — Хотя, возможно, проведал как-нибудь… Прискорбно, но, видимо, я прав — подлость в природе человеческой…
— Да я бы ему за такие дела, знаете что?! — вспыхнул хорунжий, потряс кнутом в воздухе и снова легонько опустил его на спину и без того взмыленной Бурки:
— Давай, родимая, помалясь!.. Э-эх, люди! Хлебом не корми — дай напакостить! Я вон надысь [16] купчишке одному помог от пьяных китайцев отбиться, а то б замордовали его совсем. Они ведь ноне-то, как не стало нашей собственной охраны на дороге, совсем буйными стали. Так что бы вы думали? Он сам же меня и обругал за то, говорит: «Теперь, такой-сякой, у меня работать на складе будет некому!» А у самого рожа что слива переспелая, того и гляди отвалится, уж так созрела, так созрела! — Маджуга весело, в полный голос захохотал, в который, наверное, раз вспоминая ту пьяную драку.
16
Надысь — на днях.
— Ты бы поменьше ввязывался в разные приключения, — упрекнул Мизинов. — Не хватало нам еще лишних проблем. Сам ведь знаешь, какая ответственность на нас.
— Еще бы не знать, Лександра Петрович. Да вы будьте покойны — с моими станичниками ничегошеньки с хранилищем нашим не станется, один Кандауров чего стоит! Ему проще шипишку подкараулить, чем предать, не такой он человек, мой Спиридон Лукич…
— Ей-Богу, Арсений, чтоб тебя понимать, надо толмача при себе держать. Ну что вот ты сейчас сказал? Какое такое выраженьице опять ввернул, а?