Тагир. Ребенок от второй жены
Шрифт:
* * *
Прошлое
Наиля стояла напротив с горящими глазами, а я сжимал в руках пропитанную кровью рубашку. В ушах отзвук уличного шума, гул. Захожу в дом и хлопаю дверью. Иду к отцу, пока злость не захватила с головой.
— Сделаем экспертизу, — прикрыв глаза, отвечает мне он. — Врач приедет утром.
Грудная клетка его тяжело приподнималась, выдавая, как ему плохо и как он едва держит себя в руках.
—
Горе подкосило его. Малика была любимицей, папиной дочкой. А теперь для нас потеряны все ориентиры. Внутри только злость и желание мести.
— О чем вы говорите? — раздался вдруг голос матери, которая, шатаясь, держалась за косяк двери.
Мы с отцом переглянулись, он качнул головой.
— Иди к Малике, мама. Это мужские проблемы, — выдыхаю, слыша, как скрипят от натуги сжатые челюсти.
Вот только она не слушает, оседает на пол. Подхватываю, чувствуя, как от горя она похудела, стала совсем пушинкой. Мне бы зайти к сестре, но внутри всё разъедает кислотой. Это моя вина. Не уследил. Допустил такое.
— Это был Аслан?
Застыл, ощущая, как напряглось тело матери. Услышала наш разговор.
— Еще неизвестно, — пытался держаться отец, но голос прерывался, звучал надорванно. — Завтра узнаем.
— Это точно он. Да-да, — мама забормотала и стала раскачиваться на диване. — А всё ты, Ахмет. Всё из-за твоего калыма! Ты! Ты!
Вдруг кинулась на него с кулаками, и папа прикрыл глаза, позволяя ей бить себя. Я отвернулся, не в силах смотреть на ее истерику, сгорбленную спину отца.
Силы ее начали иссякать, и плач, переходящий в вой, стал утихать.
— Ты нужна нашей дочери, родная. Иди, — просипел отец.
Я вышел из комнаты, желая подышать свежим воздухом. Сегодня день, который навсегда изменит наши жизни. А когда вошел обратно, увидел маму, которая заваривала чай.
— Малике нужно успокоиться, — слабо улыбнулась она, насыпала заварку.
— Налей мне тоже, мам, — подошел ближе.
— Нет! — вдруг отшатнулась и ударила меня по руке. Затем посмотрела на мое полное недоумения лицо. — Здесь мало. Малике нужнее.
Поставила всё на поднос и унесла, а я смотрел ей вслед, видя лишь напряженную спину. Странно…
Я не мог найти себе места. Бродил из угла в угол, желая, чтобы время шло быстрее. Не стоило оставаться в глухой деревне, даже если это родной дом. Давно нужно было вывезти семью в город. Может, и не случилось бы этой беды с нами…
— Где ружье, Тагир? — вдруг раздался окрик отца по всему дому.
Поднял голову, наблюдая, как он спускается быстро вниз по лестнице.
— Я его не трогал, — ответил.
Мы просверлили друг друга взглядами, кинулись к комнате Малики, но матери там не было.
— Она пошла к Булатовым, — просипел, чувствуя тревогу.
Там Ясмина. Если что-то случится…
Мы сели в машину, но внутри у меня скручивался узлом первобытный ужас. Ехали на пределе скорости, но я чувствовал, что опаздываем. А затем раздался выстрел.
— Из леса, — прохрипел отец, и я свернул в чащу.
Что ты наделала, мама?
Глава 25
Ясмина
На короткий миг я провалилась в забытье, наполненное смутными образами и неясными криками. Очнулась и обнаружила себя в постели на смятых простынях. Оторопь охватила тело, никак не могла согреться, дышала на ладони, и казалось, я на леднике, дрейфую в безбрежном океане без надежды на спасение.
Только праведный гнев и желание получить справедливое возмездие подняли меня на ноги. Двигалась по стенам и шла на звуки мимо охраны, которая не спускала глаз и держала в поле зрения. Глухие голоса Тагира и его родителей заставили остановиться. Определить меру ненависти к этим людям было невозможно. Она зашкаливала, не имея никаких пределов.
Вошла в комнату и видела лишь его — Тагира Юсупова.
Тысячу раз пожалела о том, что узнала его, полюбила, впустила в свое сердце и душу, что верила ему. Как танком, проехался по моей жизни. Железными острыми гусеницами вспорол грудную клетку и выворотил наружу внутренности.
Так и хожу все эти годы — неживая, едва дышащая. Дышу только ради того мига, когда смогу восстановить честь своей семьи.
Только она важна, и потому сейчас на моих устах формируется четкое требование:
— Когда будет восстановлено честное имя моего брата?
Тагир подается ко мне, его лицо искажено непонятными мне чувствами, до которых мне, впрочем, нет дела. Отступаю на шаг назад. Игнорирую стрелы неприязни, пущенные в меня родителями Юсупова.
— Утром мы выезжаем на родину, чтобы предстать перед судом старейшин.
Слова, которые должна была услышать восемь лет назад. Праведный суд не состоялся, и мы были изгнаны, долгие годы жили в позоре. Что с того, что Аслан будет оправдан? Его имя очистится от скверны, но он не встанет из могилы. Его убийца должен быть наказан.
— Кто ответит за убийство моего брата?
Рядом вскрикнула Анель, я повела головой, глядя в глаза женщины, так остро отреагировавшей на мои слова. Потом поняла причину ее страха, когда Тагир шагнул вперед и встал на колени, подняв на меня взгляд.
— Я отвечу за убийство Аслана.
— Нет, сынок! — кинулась к нему мать.
Смотрела поверх ее головы, читая в глазах Юсупова раскаяние и готовность сложить голову на плаху. Но моя душа молчала. Ничего не дрогнуло, ничего не всколыхнулось. Ничто не имело значения. Я получила его раскаяние и увидела готовность понести кару, но только слишком поздно. Ничего и никого не вернуть.