Таинственный человек дождя
Шрифт:
Он обратил внимание на Вернера, ходившего кругами вокруг своего замка, и с удовольствием ухмыльнулся.
«Что ж, ничего страшного, — подумал он. — Я вполне могу подождать следующего конца света, который может оказаться подлинным…»
Промелькнули годы, прошли столетия. Замок Годесберг, сильно пострадавший от войн, многократно прокатившихся над этим краем, превратился в руины.
Но Вернер продолжал топтаться вокруг груды мрачных камней. Он состарился так сильно, что в нем не осталось ничего человеческого. Ночью и в тумане его можно было принять за старый, изъеденный временем, качающийся на ветру каменный дуб или же за глыбу, отвалившуюся от башни и постепенно
Он будет шагать таким образом до наступления двухтысячного года, который может стать очередным годом конца света.
Но и тогда, как в тысячном году, не прекратится адское кружение, ставшее частью вечности.
ТАИНСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК ДОЖДЯ
Роман
Le mysterieux homme de la pluie
ГЛАВА I Человек дождя
Готов поставить половину кроны, что судья Гусман сейчас напялит свою черную мантию.
— Вы полагаете, что он решится повесить этого достойного человека?
— Судья Гусман — это скорее мелкая сошка, чем судья, и для любого лондонца давно не секрет, что он всего лишь слуга палаты олдерменов [9] .
— И что из этого?
— После страшного обвинения, которое олдермен Росс выдвинул против отца Картерета, стало совершенно ясно, как божий день, что…
9
Олдермен (англ. Alderman) — старший советник муниципалитета, выбирается на 6 лет из числа членов совета города или графства (в Англии и США)
— Я присутствовал на всех заседаниях, но все рано не понимаю, в чем его обвиняют.
— Он в течение полугода давал убежище смутьянам-католикам.
— Такое преступление еще никогда и никому не стоило виселицы!
— В числе скрывавшихся находился лорд Грейбрук, а олдермен Росс не любит католиков не просто так; он по-настоящему ненавидит лорда Грейбрука!
— Не болтайте так громко, джентльмены! Здесь уши есть у каждой стены!
— Так вы согласны заключить со мной пари?
— Нет. Я не столько опасаюсь за свои полкроны, сколько искренне боюсь за шею несчастного отца Картерета.
Этот разговор состоялся в Лондоне, на заседании центрального уголовного суда в октябре 1794 года.
В зале заседания было довольно просторно. Снаружи к этому времени сгустилась тяжелая и гнетущая атмосфера; сквозь пыльные стекла окон виднелись затянувшие небо мрачные тучи, которые продолжали сгущаться. Время от времени полыхали молнии и гремел гром.
У судьи Гусмана, президентствовавшего на собрании, из — под белого парика, казавшегося слишком тяжелым для его маленькой головки изголодавшейся курицы, стекали крупные капли пота. Он непрерывно моргал, словно сражаясь со сном, и время от времени зевал, прикрыв рот батистовым платочком.
Его секретарь Лампун читал своим дребезжащим голоском какое-то постановление, которое никто не слушал.
Слушание свидетелей давно закончилось. Прокурор, высокий тощий мужчина, заявил, что полностью доверяет «мудрости трибунала», и поэтому не стал требовать конкретного наказания. Защита, представленная
Обвиняемый слушал, демонстрируя всем своим обликом покорность судьбе, если не безразличие. Когда судья спросил, не хочет ли он что-нибудь добавить в свою защиту, отец Картерет сказал с неожиданно прозвучавшей ноткой юмора:
— К тому набору доводов, который был так старательно подготовлен моим защитником, я хотел бы добавить только одну поговорку: человек предполагает, а Бог располагает.
Судья Гусман на некоторое время задумался.
Потом он надел свою черную мантию и с максимально возможной торжественностью огласил приговор. Он считал, что отец Мортимер Картерет должен быть наказан путем повешения за шею до тех пор, пока не наступит смерть.
В соответствии с требованием закона судья должен был закончить оглашение приговора стандартной фразой:
— Да смилуется Господь над вашей душой!
Но он не смог произнести ее, так как большая зеленая муха забралась ему в нос, и он оглушительно чихнул.
***
Только три недели отделяли отца Картерета от последнего дня в его жизни. Ему исполнилось всего пятьдесят лет, это был спокойный, степенный мужчина, меньше всего интересовавшийся прелестями земного существования и предпочитавший вести жизнь затворника в бесцветном и унылом Брентфорде [10] . Люди мало что знали о нем; время от времени его приглашали к изголовью умирающего, а иногда он заменял на время отсутствия священника в какой-нибудь католической церквушке в пригороде Лондона.
10
Брентфорд (англ. Brentford) — город на западе Большого Лондона, часть округа Хаунслоу. Расположен на расстоянии 13 км к западу — юго-западу от Чаринг-Кросс, на левой стороне Темзы, при впадении в нее реки Брент, разделяющей город на две половины. Ранее входил в состав графства Мидлсекс.
Однажды шесть изможденных мужчин, преследуемых, словно дикие животные, силами правопорядка и солдатами, обратились к нему с просьбой о помощи и защите.
Отец Картерет не стал расспрашивать несчастных о их именах и о причинах, побудивших власти преследовать их. Он указал беглецам надежное убежище в лесах Кингстона и ежедневно посещал их, снабжая пищей и питьем, хотя сам питался исключительно подаяниями прихожан.
Убежище беглецов вскоре было обнаружено, и полиция арестовала их.
Сержант жандармерии сообщил в своем докладе, что задержанные «…оказали сопротивление, недопустимое по отношению к служителям закона». Отец Картерет также был арестован и допрошен.
Во время суда он узнал, что оказал, не зная этого, помощь графу Грейбруку и пяти его верным сторонникам; все они были яростными противниками Ее Величества Королевы, и, следовательно, врагами государства и англиканской церкви.
Священник спокойно ожидал решения суда в старинной тюрьме Уормвуд-скрабз [11] , проводя дни в молитвах и пении поддерживающих дух древних псалмов.
11
Уормвуд-скрабз (англ. Wormwood Scrubbs) — лондонская тюрьма для преступников, впервые совершивших преступление.