Таинственный человек дождя

Рэ Жан

Я неоднократно пытался привлечь его внимание, но он обычно пробегал, не услышав мои призывы, заглушаемые оконными стеклами. Иногда он все же замечал мое лицо, прижавшееся к стеклу, но я безуспешно пытался завязать беседу с ним с помощью знаков. Он никогда не отвечал на мою жестикуляцию и, как мне казалось, с удовольствием наблюдал за моими жалкими попытками побеседовать с ним. Удовлетворив свое любопытство, он убегал с презрительной усмешкой.

С первого же дня, как я познакомился с ним, я постоянно пытался разузнать что-нибудь об этом мальчугане. Должен сказать, что я так и не смог выяснить, кем были его родители и кто оплачивал его пребывание в школе-пансионате. Его

считали англичанином, но я подозревал, что он был скорее метисом. Впрочем, когда школой заведовал добряк Диббер — тон, эти вопросы меньше всего интересовали меня. Теперь же я никак не мог понять, что вызывало его ненависть ко мне. Я был уверен, что он выдал меня не ради денег, а скорее для забавы. Сколько я ни копался в прошлом, я не находил ни малейшего повода, способного вызвать его ненависть. Я никогда не ругал его, не придирался к нему; скорее, я испытывал симпатию к мальчугану, не желавшему подчиняться школьным порядкам. Очевидно, он был сиротой, давно знакомым с сиротскими приютами и интернатами.

Отсутствие наблюдательности и способностей к дедукции не позволило мне быстро выяснить, что я и обслуживавший меня негр оставались единственными обитателями дома.

Я часто дежурил возле двери в мою комнату, пытаясь уловить звуки, которые могли бы свидетельствовать о других жильцах дома. Но дом оставался всегда тихим и, судя по всему, безлюдным. В саду никогда не появлялась ни одна живая душа, если не считать Фрэнки и одного золотого фазана, поселившегося в зарослях олеандров. Впрочем, к обитателям сада можно было отнести и стайку цесарок, нередко оживленно кудахтавших под моим окном, и постоянно кружившихся над садом крикливых чаек.

Я часами сидел у окна, надеясь уловить какие-нибудь, пусть самые незначительные признаки жизни на таком близком море. Но вилла — моя тюрьма — находилась, судя по всему, на обрывистом берегу напротив одного из многочисленных прибрежных рифов, куда редко заплывали даже небольшие рыбацкие лодки. Поэтому видневшееся за деревьями синее пространство всегда оставалось пустынным.

Неожиданные изменения начались на восьмой день моего заточения.

Небо, до сих пор остававшееся спокойным и безоблачным, резко помрачнело. Его удивительно быстро заволокли тучи, столь характерные для сезона дождей в тропиках. На поверхности моря появились волны с пенными гребнями. Ветер со свистом проносился над низко пригнувшимися к воде мангровыми зарослями. Заволновались даже величественные, всегда спокойные пальмы. Я стоял возле окна, наблюдая за проносящимися в низком небе тучами, когда неожиданно почувствовал чей-то взгляд.

Я внимательно присмотрелся к зеленым зарослям в саду, которые безжалостно трепал ветер, и неожиданно заметил среди цветущих кустов олеандров странное светлое пятно. Всмотревшись, я разглядел силуэт таинственного толстяка, похитившего меня в Джорджтауне и доставившего под дулом пистолета в место моего заточения.

Не знаю, понял ли он, что я заметил его? Так или иначе, он внезапно исчез, и сколько я ни всматривался в темно-зеленую листву с яркими оранжевыми цветами, в кустах больше никого не было.

Не помню, говорил ли я вам, что негр, мой единственный страж, приносил мне еду строго в одно и то же время с точностью хронометра. Поэтому меня крайне удивило, что он не появился, несмотря на давно наступившее время обеда. Я подошел к двери и прислушался.

Сначала я подумал, что мой слух, заметно обострившийся за неделю с лишним заключения в обстановке полнейшей тишины, обманывает меня. Вместо такой характерной для виллы тишины, свойственной скорее моргу, чем жилому помещению, я услышал странные звуки, показавшиеся мне

в высшей степени подозрительными. Я услышал, что кто-то — толи раненый, то ли больной — негромко стонет за дверью. Когда стоны прекращались, мне казалось, что я слышу прерывистое, хриплое дыхание.

Может быть, это стонали пальмы, ветви-веера которых безжалостно трепал ветер? Или странные звуки были вызваны сквозняками, проникавшими в здание через плохо закрытые окна?

Необычные звуки повторились, и я понял, что ветер тут ни при чем. Кто-то с трудом, задыхаясь, карабкался по лестнице, ведущей с первого этажа к моей комнате…

Я испугался и принялся осматриваться, пытаясь найти или какое-нибудь оружие для защиты, или хотя бы укромное место, чтобы спрятаться от непонятной опасности.

Шум за дверью усилился, он был все ближе и ближе. Теперь я ясно слышал тяжелое свистящее дыхание возле самой двери… Потом тяжелое тело навалилось на дверь… Чья-то рука повернула ключ… И дверь резко распахнулась.

Раздался крик боли. Тяжелое тело ввалилось в комнату… Это был негр, мой страж. Он выглядел страшно. Широкая рана рассекала его горло, рубашка и панталоны были выпачканы в крови. Его глаза отыскали мой взгляд, и я услышал — впервые! — его голос:

— Бегите, сэр… Постарайтесь не попасть к ним в лапы… Сноуфейс — подлый предатель… Бегите к морю…

Он распростерся на полу, потом скорчился и застыл. Хотя он всегда казался мне жутким уродом, я никогда не улавливал исходящей от него опасности. Я упал на колени возле него и приподнял обеими руками его голову.

— Это мои враги? И они также ваши враги? Кто они?

Он явно понял меня и попытался ответить. Однако вместо слов из его губ вырвался хрип, взгляд его стал стеклянным, и он с усилием пробормотал несколько слов:

— Sea ghosts [34] …

Внезапно его голова стала свинцовой у меня в руках. Я понял, что бедняга ушел из нашего мира.

34

Морские духи или призраки (англ.).

Морские духи или призраки…Теперь я более или менее представлял своих противников… Это понимание укрепило желание не задерживаться дольше в моей камере, какой бы приятной она ни казалась. Да, настало время оставить виллу. Так как дверь была открыта, я не стал дольше размышлять. Я скатился по лестнице и оказался в холле, куда меня привел китаец. Все двери, ведущие из холла, были распахнуты. За одной из них я увидел богато обставленный салон, в котором со мной разговаривал хозяин виллы, скончавшийся на моих глазах. Другая дверь вела в спальню, еще одна — на кухню, где под кастрюлей с кипящим бульоном горела спиртовка.

Из кухни в холл протянулась кровавая полоса, оставленная негром, на которого кто-то неожиданно напал, когда он готовил обед для меня.

Погода за окнами портилась на глазах. Я достаточно хорошо знал тропики, чтобы представлять, что ждет меня, окажись я снаружи. Когда налетит ураган, сметающий все на своем пути, у меня не осталось бы ни единого шанса уцелеть. Но я не забывал предупреждение негра, и оно совершенно ясно означало, что мне не стоит колебаться.

Я шагнул к распахнутой двери, выходившей на наружную галерею, но сильный порыв ветра захлопнул ее перед самым моим носом. Я попытался снова открыть ее, но оказалось, что сработал мощный замок, и я снова очутился взаперти. Я хорошо знал, что все окна виллы снабжены крепкими решетками. Очевидно, у хозяина виллы были основания превратить свое жилье в неприступную крепость.