Таинственный человек дождя

Рэ Жан

Они очутились в большом круглом зале, размеры которого превосходили любые ожидания — его диаметр явно превышал пару сотен метров. Идеально ровные стены смыкались куполом высоко над головой. Нал самой землей по стенам тянулся ряд закрытых ставнями больших иллюминаторов в массивной металлической окантовке. К центру купола была подвешена конструкция, снабженная сильным прожектором, и вырывавшийся из него оранжевый пучок света медленно перемещался от одного иллюминатора к другому.

Вскоре луч света остановился на одном из иллюминаторов, и закрывавшая

его металлическая панель скользнула вбок, словно входной люк подводной лодки. Путешественники услышали громкий крик, полный отчаяния.

Ниже следует дневник, текст которого был написан рукой Робера Фалькона и отредактирован Квентином Курландом.

Дневник Робера Фалькона

Ставень отошел в сторону, и мы увидели… кабинет. Да, обычный кабинет с подержанной мебелью, выглядевшей довольно древней и явно незнакомой с требованиями современного комфорта. Мы с Квентином с трудом удержались от смеха!

Еще бы! Нам пришлось нырять на невероятную глубину в загадочный гленн, обнаружить на дне непонятное сооружение со странным освещением и фантастическими устройствами — и все это для того, чтобы очутиться в кабинете провинциального нотариуса?

Войдя в кабинет, мы увидели кожаное кресло, стулья с сиденьем из репса и книжный шкаф, забитый книгами.

Не могу не сказать, как меня удивили эти книги! Это были сборники сказок! Да, сказок для детей! Здесь были почти все известные мне сказки, начиная с Шарля Перро и мадам д’Онуа и кончая сказками братьев Гримм! Я увидел также «Алису в стране чудес» и «Книгу чудес» Натаниэля Готорна! Мы принялись перелистывать книги, наслаждаясь великолепными иллюстрациями. Многие книги оказались поврежденными, словно они побывали в воде. Любопытно, что все книги были напечатаны до 1880 года.

Эта библиотека тоже вызвала у нас улыбку.

Занявшись книгами, мы позабыли, что нас только что напугал крик ужаса. Кто же мог кричать в этом пустом кабинете?

Мы безрезультатно осмотрели довольно просторное помещение. Квентин даже заглянул под ковер, вернее, под шкуру белого медведя, лежавшую возле стены. Он заметил, что шкура была плохо обработана; она явно побывала в неопытных руках. Постучав по плитам металлического пола, он сделал вывод, что под полом нет пустого пространства. Впрочем, это могло означать и то, что пол был таким же толстым, как и стены подводного замка.

Обнаружив хорошо замаскированный шкаф, Квентин нашел в нем устройство, напоминавшее криптограф с обычной клавиатурой. Мы решили, что именно с ее помощью кто-то посылал нам из этой комнаты фразы, появившиеся на светящемся экране.

— Кто же мог отправить нам послания? — задумчиво проговорил Квентин. И тут же ответил самому себе:

— Может быть, тот, кто кричал перед тем, как мы вошли в эту комнату?

Мы обменялись вопросительными взглядами.

— Что же мог означать этот призыв о помощи?

Мы прекратили поиски, перевернув в этой конторе все, что только можно было перевернуть.

Все

ящики письменного стола оказались пустыми, и только в одном мы нашли множество небольших коричневых плиток или таблеток с очень приятным запахом.

Принюхавшись к одной из таблеток, я попробовал лизнуть ее. Она оказалась недурной на вкус. Мне давно хотелось есть, а поэтому я, махнув рукой на возможные неприятности, сжевал всю плитку. Как оказалось, она была достаточно питательной и, судя по всему, заменяла не только еду, но и питье. Убедившись, что мой эксперимент доказал безопасность подобной еды, Квентин мгновенно проглотил одну таблетку.

— В этом ящике сотни таких плиток, — сказал Квентин. — Если одной плитки хватает на день, то здесь запасов еды нам хватит на несколько лет! И вам не понадобится жаркое из вашего спутника…

Я сказал, что нам стоило бы отдохнуть. Поскольку постелей в кабинете не было, нам пришлось улечься на полу. К счастью, ковер оказался достаточно мягким. Усевшийся на ковре Квентин стянул с ноги носок и показал его мне. Носок представлял собой одну большую дыру — прогулка по щебенке давала себя знать.

Квентин с отвращением отбросил носок в сторону.

— Ни одна подыхающая от голода моль не расправилась бы так свирепо с моими носками… Моя бабушка была права, когда говорила, что мне самое место в банде босоногих хулиганов.

Я тоже, судя по носкам, мог стать членом такой банды.

Улегшись на ковре, я увидел, что Квентин снял свитер и рубашку, аккуратно свернул их и подложил себе под голову вместо подушки.

— Вам будет холодно, — сказал я Квентину.

— Холодно? Вы шутите, профессор! Сейчас здесь не меньше двадцати пяти градусов! И вы же сами учили нас: «Если вы ложитесь спать, никогда не оставляйте на себе дневную одежду!»

У меня не было желания продолжать дискуссию. Я не был голоден, но чувствовал сильную усталость. Закрыв глаза, я моментально уснул.

Проснувшись, я разбудил блаженно сопевшего рядом со мной Квентина. Проснувшись, он завязал рукава свитера на шее, взъерошил пятерней шевелюру и пожалел, что не взял с собой расческу. Я посоветовал ему надеть на себя всю одеж — ДУ-

— Вы надеетесь, что нас посетят хозяева? — спросил Квентин. — Я не уверен в этом. Поэтому не покушайтесь на мою свободу. Я всегда мечтал жить подобно цыганам или жителям Таити. Я чувствую, что очутился в обстановке, которая полностью устраивает меня.

Я пожал плечами. Значит, Квентин хотел жить, словно бродячая собачонка? Ради бога! Он никогда не выглядел типичным англичанином. Конечно, в коллеже дисциплина заставляла его вести себя в соответствии с нормой, но здесь он вполне может стать цыганом…

В помещении за время нашего сна ничего не изменилось. Лампы продолжали светить, и через распахнутый иллюминатор, заменявший входную дверь, мы видели, что свет в коридоре стал оранжевым и его лучи продолжали обегать по кругу просторный зал с металлическими стенами.