Таинственный остров (иллюстр.)
Шрифт:
Незнакомец сделал несколько шагов по направлению к морю. Его глаза ярко заблестели, но он не сделал ни малейшей попытки к бегству. Он смотрел на волны, которые, разбиваясь о берег острова, замирали на песке.
— Это пока что только море, и возможно, что оно не возбуждает в нем желания бежать, — заметил Гедеон Спилет.
— Да, — ответил Сайрес Смит. — Его надо отвести на плато, к опушке леса. Тогда опыт будет более убедителен.
— Да он и не сможет убежать: ведь мосты подняты, — сказал Наб.
— Не такой он человек, чтобы
— Увидим, — кратко ответил инженер, который все время пристально смотрел в глаза своему больному.
Незнакомца отвели к устью реки Благодарности, и колонисты, пройдя по левому берегу, вышли на плато Дальнего Вида.
Дойдя до того места, где росли первые мощные деревья леса, листья которых слегка колыхались от ветра, незнакомец с наслаждением вдохнул резкий запах, пронизывающий воздух, и глубокий вздох вырвался из его груди.
Колонисты стояли сзади, готовые схватить незнакомца при первой попытке к бегству.
И действительно, бедняга чуть было не бросился в ручей, отделявший его от леса; ноги его на мгновение напряглись, как пружины. Но сейчас же он отошел назад и опустился на землю. Слезы покатились из его глаз.
— О, ты плачешь, — воскликнул Сайрес Смит, — значит, ты снова стал человеком!
ГЛАВА XVI
Да, несчастный плакал! Какое то воспоминание, несомненно, промелькнуло у него в мозгу, и, говоря словами Сайреса Смита, слезы снова сделали его человеком. Колонисты позволили незнакомцу немного побыть на плато и даже несколько отошли, чтобы он чувствовал себя свободнее. Но незнакомец и не думал воспользоваться этой свободой, и Сайрес Смит тотчас решил отвести его обратно в Гранитный Дворец. Два дня спустя после этого события незнакомец, по-видимому, почувствовал желание принять участие в жизни колонистов. Он, очевидно, все слышал и понимал, но с каким-то странным упорством отказывался говорить. Однажды вечером Пенкроф, приложив ухо к двери его комнаты, услышал слова:
— Я? Здесь… Нет! Никогда!
Моряк передал слышанное своим товарищам.
— В этом есть какая-то печальная тайна, — сказал Сайрес Смит.
Незнакомец начал пользоваться земледельческими инструментами и работал на огороде. Он часто прерывал свою работу и как бы уходил в себя, но колонисты, по совету инженера, старались не мешать незнакомцу, который, видимо, стремился к уединению. Когда кто-нибудь подходил к нему, он отступал назад, и рыдания волновали его грудь, словно переполненную скорбью.
Не раскаяние ли угнетало незнакомца? Это казалось вероятным, и Гедеон Спилет не удержался однажды от такого замечания:
— Если он не говорит, то потому, что мог бы рассказать что-то слишком важное.
Оставалось вооружиться терпением и ждать. Несколько дней спустя, 3 ноября, незнакомец работал на плато. Вдруг он остановился и выронил из рук лопату. Сайрес Смит, который издали наблюдал за ним, увидел, что из глаз незнакомца снова потекли слезы.
Неизъяснимая жалость охватила инженера. Он подошел к незнакомцу, дотронулся до его руки и сказал:
— Друг мой…
Незнакомец пытался избежать его взгляда. Сайрес Смит хотел взять его за руку, но он быстро попятился.
— Друг мой, — сказал Сайрес Смит более повелительным голосом, — посмотрите на меня. Я так хочу.
Незнакомец посмотрел на инженера и, казалось, испытывал на себе его влияние, как усыпляемый испытывает влияние магнетизера. Он хотел бежать, но вдруг его лицо преобразилось, глаза засверкали. Какие-то слова вырывались из его уст. Он не мог больше себя сдерживать. Наконец он скрестил руки на груди и спросил глухим голосом:
— Кто вы такие?
— Потерпевшие кораблекрушение, как и вы, — ответил инженер с глубоким волнением. — Мы привезли вас сюда, к вашим ближним.
— Мои ближние!.. У меня их нет!
— Вы находитесь среди друзей.
— Друзья — у меня?.. Друзья?.. — вскричал незнакомец, закрывая лицо руками. — Нет, никогда… Оставьте меня! Оставьте!..
Он побежал к краю плато, которое возвышалось над морем, и долго стоял там неподвижно.
Сайрес Смит вернулся к товарищам и рассказал им о том, что случилось.
— Да, в жизни этого человека есть какая-то тайна, — сказал Гедеон Спилет. — По-видимому, он вернулся в мир людей лишь путем раскаяния.
— Уж не знаю, что это за человека мы привезли с собой, — сказал Пенкроф. — У него есть какие-то тайны…
— …которые мы должны уважать, — с живостью сказал Сайрес Смит. Если он и совершил преступление, то вполне искупил его, и в наших глазах он невиновен.
Незнакомец простоял часа два на берегу, видимо, переживая в мыслях все свое прошлое — вероятно, мрачное прошлое, — и колонисты, не теряя несчастного из виду, старались не нарушать его одиночества.
Однако через два часа он, по-видимому, принял решение и подошел к Сайресу Смиту. Глаза его были красны от пролитых слез, но он больше не плакал. Лицо его было проникнуто глубоким смирением. Казалось, он чего-то боится, стыдится, будто хочет сделаться как можно меньше. Глаза его были все время устремлены в землю.