Так было…(Тайны войны-2)
Шрифт:
Солдаты гурьбой проводили Воронцова до первого домика — окопы тянулись сразу же за селом вдоль околицы. На шум из избы выскочил раздетый, в одном кителе, офицер, осветил фонариком Андрея, примолкших солдат. В желтоватом луче выступили из темноты небритые лица, поднятые воротники шинелей, опущенные, как башлыки, суконные шапки.
Немец в кителе спросил, что случилось, гаркнул на солдат и обратился к пленному. Андрей сделал вид, что не понял, и снова протянул листовку. Офицер самодовольно ухмыльнулся и приказал конвоирам доставить пленного в штаб.
Дальше Андрея вели два конвоира с винтовками, вели молча по середине
Андрею показалось, что в доме, куда его привели, он уже бывал. Так и есть, здесь недавно стоял политотдел дивизии, которой раньше командовал Степан Петрович. Андрей раза два заходил сюда, возвращаясь с переднего края. Однажды пришлось даже заночевать, он спал вон на той скамье. Сейчас на ней лежал немец. Он оторопело вскочил при появлении конвоиров и исчез за дверью горницы. Раньше там жил начальник политотдела.
Острая тревога нарастающей опасности охватила, насторожила Андрея. Что, если его кто-то узнает. Две недели назад в доме еще жили хозяева — старик крестьянин с женой и молодая женщина с худенькой девочкой. Он знал их немного, разговаривал с женщиной, эвакуированной из-под Брянска. Что, если… Малейшее движение, возглас, невысказанное удивление могли его погубить. Но, вероятно, немцы выселили хозяев из дома. Ни в кухне, ни в горнице, куда его провели, не было никого, кроме немцев.
Допрашивал Андрея немецким офицер в капитанской форме. Переводчик, тоже сонный, едва говорил по-русски. Он невероятно коверкал слова, произносил их громко, будто от этого они становились понятнее. Капитан приказал обыскать пленного. Переводчик вытащил из кармана красноармейскую книжку, бумажник, забрал листовку и все это положил на стол перед капитаном. Андрею разрешили сесть. Кто-то подставил ему табурет. Капитан протянул сигарету. Воронцов прикинулся запуганным, робким человечком. Он должен был играть роль умирающего от страха перебежчика, дезертира, услужливо отвечающего на любые вопросы. Как трудно было это делать, когда хотелось говорить совершенно иное. С каким удовольствием Андрей швырнул бы сейчас табурет в голову этого самодовольного, брезгливо перелистывающего его документы капитана! Но вместо этого Андрей должен заискивающе улыбаться, дрожащими руками прикуривать сигарету и благодарить.
Воронцов затянулся приторно-сладким дымом, и вдруг в его глазах потемнело, по телу расплылась слабость, он покачнулся и потерял сознание. Скорее всего, Андреи очень недолго оставался без памяти. Он пришел в себя от ядовитого запаха, напоминающего нашатырный спирт. Переводчик совал ему под нос флакон с жидкостью, а денщик поддерживал, задрав на плечи Андрея его гимнастерку вместе с нательной рубахой. Шинель и окровавленный ватник валялись на полу. Еще один немец, скорее всего санитар, накладывал бинт. Сквозь толстую повязку на боку просачивалась кровь. Значит, он был ранен, когда бежал через нейтральную зону…
Капитан кому-то докладывал по телефону, Андрей понял, что речь шла
После допроса Андрей не в силах был сдвинуться с места. Его вывели под руки из избы и заперли в бане, стоявшей на задворках. Наутро перебежчика Николая Редькина отправили в лагерь военнопленных.
Так и не узнал в ту пору Андрей: удалось ли Степану Петровичу осуществить задуманный план, ради которого пошел Андрей на великую жертву, на муки плена, что были тяжелей самой лютой смерти…
А Степан Петрович все же перехитрил Гейнца Гудериана! Получи донесение о подходе свежих сил русских, немецкий генерал не решился атаковать их с ходу и отложил наступление на Тулу, приказав сосредоточить растянувшиеся свои войска. На это ушло два дня. А когда германские части снова пошли в наступление, их встретили свежие войска, прибывшие из глубокого советского тыла. Гудериану так и не удалось взять Тулу, а вскоре германские войска потерпели жестокое поражение под Москвой.
Обо всем этом Андрей узнал много позже.
Глава вторая.
Было начало августа 1941 года.
Британский линкор «Принц Уэльский» вошел в бухту в сопровождении трех эскадренных миноносцев. Моросил дождь, по небу ползли тяжелые тучи, и скалистые берега закрыла пелена серого тумана. Впрочем, в это время года у глухих берегов Ньюфаундленда нечего было ожидать лучшей погоды. И тем не менее американский президент избрал именно эту отдаленную глухую гавань Арджентию для встречи с британским премьер-министром. Рузвельт намеревался провести встречу без лишних свидетелей.
Линейный корабль «Аугуста» прибыл к ньюфаундлендским берегам накануне. Незадолго перед тем в открытом море на борт линкора приняли президента Соединенных Штатов. Рузвельт радовался, посмеиваясь над американскими журналистами, которых так ловко удалось ему провести. Еще бы! Видимо, они и сейчас думают, что президент занимается где-то рыбной ловлей.
В поисках сенсации американские газетчики не спускали с него глаз в Белом доме. Пришлось пойти на эту безобидную хитрость. На прогулочной яхте, морской красавице «Потомак», он отправился к заливу Фэнди, будто бы отдохнуть и половить рыбу. Где-то здесь Рузвельт пересел на линкор «Аугуста» и прибыл в Арджентию — почти инкогнито, забрав с собой только самых необходимых людей из своего персонала. Так условились с Черчиллем. Встреча должна быть тайной. Хотя бы до поры до времени. Официально же Штаты сохраняют нейтралитет в европейской войне. Сейчас и без того напряженное положение.
В сером макинтоше с поднятым воротником, в шляпе, покрытой бусинками дождевых капель, президент неуверенно стоял на палубе. Он опирался на планшир. Его сыновья — Франклин и Эллиот — плотные молодые парни, один в морской, другой в авиационной форме, поддерживали отца под руки. Паралич ног, последствие полиомиелита, который Рузвельт перенес уже в зрелом возрасте, сковывал его движения. Конечно, больному президенту трудно было стоять на палубе, дышать сыростью, но ради такого случая он решил нарушить предписания врачей.