Так навсегда!
Шрифт:
Спартаковец выбрал лягушонка. Будь это в наше время, конечно, я выбрал бы свинью, подходящий симпатичный вариант имелся. Но в те далекие дни слово это в применении к «Спартаку» считалось еще безусловно ругательным. И высшим шиком и проявлением ратной доблести со стороны оппонентов было под покровом темноты перерисовать наш исконный ромбик в поросячий пятачок. Или надписать наискосок — мя<C>о. Ну, надо же было этим странным людям хоть как-то и иногда напоминать о своем существовании. Мы не в обиде.
И работа закипела. Мордочку пучеглазого земноводного я воплотил довольно
Я погрузился в отчаянье. Никогда, ни раньше, ни позже, зима не проходила так быстро. За окном уже звенела первая капель, вечером в «Прогнозе погоды» сулили «днем до плюс одного!», и другие мальчики и девочки уже громоздили на партах целые мягкие многофигурные композиции. Уроков труда я ждал теперь с большим ужасом, нежели ненавистной «пеши». Но вынесенный в заглавие характер уже не позволял, фигурально выражаясь, «дать по тапкам», и я вырезал и пытался сшить лапки снова и снова. Несся вперед, как всадник без головы. Вернее — именно что с одной-единственной головой.
Безмерно осложнял ситуацию еще и факт того, что как будто бы что-то случилось после Нового года с нашей голубушкой Ольгой Дмитриевной. Голубушка сделалась нервной и раздражительной и даже стала повышать на нас голос по поводу и без. Может, сказались уже и полгода на ниве народного образования, а может, и какие иные события. Может, и Полина Алексеевна прежняя — изначально-то ласковая была? Мне бы подойти, доложить, так и так, может, и какого иного зверя для изготовления попросить — да не хотелось лишний раз гневить педагога. Мало ли что… сам же выбирал, в конце-то концов.
Наступил последний перед праздниками урок. Своеобразный овертайм и дополнительное время, когда, сняв вратаря и выставив «шестого полевого», еще можно как-то спастись. Но спасения не было. Я в очередной раз закроил лапу, попутно размышляя, как лучше поступить: сперва разрыдаться в бессилии или сразу заколоться этой чертовой иголкой? И тогда пристально наблюдавший за моими муками Олег Юрьевич вдруг сказал:
— Ну чего ты маешься? На вот, я тебе тряпку принес, мать дала… Я ей-то не сказал, зачем, так типа, просто что для труда… без восьмое марта. Сошьешь слона, как у меня, и ладно. Не идти же совсем без подарка…
Я посмотрел. Слон в исполнении Олег Юрьевича не особо порадовал бы взыскательных зрителей. Ну, понятное дело — пошив слонов не есть умение «первой руки» для будущего «дальнобоя», это же не кабину завалить или дизель запустить на морозе. Разве что чехол модный на сиденье себе
— Давай, — сказал я. — Спасибо.
— Ага, ну чего там, да ладно… на вот, выкройка эта…
Нет, я допускаю, что все предыдущие действия теоретически мог совершить и болельщик иного клуба. Пусть и очень редкий, исключительно продвинутый и благородный — но мог. Ладно. Но вот следующий, без сомнения, Поступок — только спартаковец. Только он.
Только истинный красно-белый мог стремительно вырезать две ОДИНАКОВЫЕ половинки слона. Не особо симметричные, стало быть. Ну то есть после состыковки с левого боку слон был бы красивый, блестящий, а с правого — понуро-изнаночный. Ну или наоборот, что в данном случае уже неважно. На большое скромного кусочка тряпки, естественно, не хватало, только на хобот и живот.
— М-да, — только и выговорил Олег Юрьевич, от неожиданности и сочувствия заикнувшийся даже больше обычного. — Ппп-п-поторопился т-тты, кк-кажется…
«Поторопился», да. Но делать было нечего, уже звенел звонок, и я понуро поплелся к Ольге Дмитриевне: так, мол, и так… слон… Та, вздохнув, поглядела на художество — и взяла в руки нитку с иглой.
Нет, ну, кстати, ничего в итоге получилось. Не сильно хуже остальных. Даже в чем-то интригующе. Ведь главное — это продемонстрировать характер и несгибаемую волю к Победе. И игру. А результат придет.
А с голубушкой Ольгой Дмитриевной все разъяснилось к маю, когда заметно уже округлился животик под третьим номером. А может, уже и четвертым. А к нашему из начальной школы «выпускному» — и фамилией другой начала нам в дневниках расписываться. Была, значит, Колосова — а сделалась отныне Клубникина. Ну, все понятно: натворили, значит, делов-то с гражданином Клубникиным под Новый год, оливье да «Голубой огонек»… а в загс, небось, указанный гражданин не спешил, нервы, значит, голубушке потрепал. Тут до наших ли слонов с лягушатами, понятное дело.
Но хорошо, что все в конце концов счастливо образовалось. На самые сложные вопросы всегда есть довольно простые ответы. Что в жизни, что в футболе. Нужно лишь постараться добраться до них.
Поэтому главное — это Характер.
Тасик
Тасик живет в нашем доме, в первом подъезде. Я уже писал, у нас в доме мало детей, так что я знаю всех. Мы с Шакурновым, Дрон, Мишка Бодров с первого этажа, Электроник и младший Симыч из третьего, Симыч-старший из четвертого — вот, пожалуй, и все. Девчонок я не считаю, естественно. Ну и Тасик, само собой. Вообще он Виталий, но мать ласково зовет его «Витасик», «Тасик», и мы тоже зовем его так. Вернее, как сказать «зовем». Он на три года старше, в силу чего вряд ли догадывается, скажем, о нашем с Шакурновым существовании. А если и догадывается, то едва ли придает этому факту хоть сколько-нибудь важное значение!