Так они погибают
Шрифт:
Он отрицательно покачал своей взъерошенной седой головой.
— Как, например?
— Не знаю. Тупой предмет, наркотики, даже нулевая рана.
— Я всегда провожу тщательное исследование, — заявил Мак-Катчесон. На этом разговор закончился.
Я не стал брать машину, запаркованную перед моргом, и прошел пешком два квартала до главной улицы. Я проголодался, несмотря на неприятный запах, который, казалось, въелся в мою одежду — запах рыбы, водорослей и дезинфицированного тления. Несмотря даже на вопросы, которые возникали сами по оебе, как во внутренней
Каллаган посоветовал пойти в кафе, которое называлось «У Джорджа». Это был ресторан-бар для людей среднего возраста и достатка ниже среднего. На одной стороне зала располагался бар с поваром в белом колпаке, который занимался блюдами быстрого приготовления на газовой жаровне, установленной у окна на улицу. С другой стороны тянулись кабинки и ряд столиков, покрытых скатертями с красными квадратиками в центре каждого стола. Три или четыре вентилятора, прикрепленных к потолку, медленно вращались, перемешивая прокуренный воздух в общую серо-голубую массу. Все находившиеся в этом заведении, включая столпившихся у бара посетителей, выглядели так, словно не выходили отсюда сутки.
Как только я занял место в одной из свободных кабин, то почувствовал себя так же, как другие. Заведение обладало уютным качеством подземелья, как глубоко зарытая капсула, которая не подвержена воздействию времени, перемен и насилия. Приятные молодые и пожилые официанты в белых пиджачках передвигались быстро и четко, переняв эти навыки со времен печального десятилетия великой депрессии. Жареный картофель, который мне подали вместе с шипящим бифштексом, имел точно такой же вкус, что и картофельные чипсы в грязных бумажных кульках, которые я уплетал, когда ходил в среднюю школу в Окленде в 1920 году. Фотографии пейзажей, которые украшали стены, напомнили мне диораму, которую я видел в мансарде двоюродной бабушки моей матери. Шум и гам в баре звучал, как сама история.
Я заканчивал вторую бутылку пива, когда заметил через матовое стекло Гэлли. Она стояла в дверях, нерешительно балансируя на своих каблуках. На ней были черное пальто, черная шляпа и черные перчатки. На мгновение она показалась мне нереальной, призраком из настоящего времени. Потом она увидела меня и пошла ко мне, и вдруг, наоборот, все остальное показалось мне нереальным. От нее, как от сильного ветра, пахнуло волнующей жизнерадостностью. Однако лицо ее выглядело измученным, словно жизнерадостность существовала отдельно, черпая из ее тела живительные соки.
— Арчер! — Ее бледно-серое ненакрашенное лицо улыбнулось мне, затем улыбка пропала. — Я так рада увидеть вас.
Я выдвинул для нее стул.
— Как ваши дела?
— Помощник шерифа сказал, что вы здесь. Это Каллаган?
— Значит, вы видели тело?
— Да, видела, — Ее глаза были темнее ночи без звезд. — Доктор разрезал его.
— Им не стоило бы вас впускать.
— О, я сама этого захотела. Мне надо было знать. Но странно видеть останки близкого человека. Даже мне, медицинской сестре.
— Хотите выпить?
— Да. Спасибо. Чистого виски. —
Я подождал, пока она выпьет виски, и спросил ее:
— Что сказал доктор?
— Думает, что он утонул.
— Действительно, да?
— А вы так не думаете?
— Я просто, как подвешенный вопрос, жду, чтобы ответ сам пришел ко мне. Хотите повторить?
— Пожалуй. Вы слышали, что они взяли Доузера? Каллаган сообщил мне об этом.
Ну и прекрасно. — Мне не хотелось распинаться о своей роли в этом деле. У Доузера были друзья, а друзья имели оружие. — Ну, Гэлли, рассказывайте.
— Да? — В ее глазах опять появились искорки, а рюмка с виски опять опустела.
— Я бы хотел побольше узнать о том уик-энде, который вы провели вместе с Джо в пустыне.
— Поверьте мне, это было впустую потраченное время. Джо озверел. Меня как будто заперли в четырех стенах с раненой пумой. Я сама почти взбесилась. Он не хотел объяснить мне, в чем дело, и это сводило меня с ума.
— Пожалуйста, факты. Приведите несколько объективных фактов.
— Я изложила факты.
Но не такие, которые полезны. Мне нужны подробности. Например, в чем он был одет?
Большую часть времени Джо был в нижнем белье. Разве это имеет значение? Там было жарко, несмотря на кондиционер…
— Была ли у него какая-то одежда с собой?
— Естественно.
— Куда делась эта одежда?
— Откуда я знаю. Он держал ее в сумке, когда я привезла его сюда.
— Во что он был одет?
— В синюю рабочую одежду.
— В ту же, что сейчас надета на нем?
— Когда я его видела, на нем одежды не было. Думаю, это та же одежда. Почему вы спрашиваете?
— Его брат сказал, что в пятницу вечером на нем была эта же одежда. Это — правда?
Ее изогнутые брови сошлись от усилия сосредоточиться.
— Да, он не переодевался, когда в пятницу вечером приехал домой.
— И ходил в этой одежде, когда не был в нижнем белье, вплоть до утра во вторник. Это не похоже на то, что я слышал о Джо.
— Знаю. Он был сам не свой, в какой-то горячке. К его возвращению я приготовила обед — он позвонил и сказал, что едет, — но он даже не присел, чтобы перекусить. Я еле успела кое-что собрать, потому что он ужасно торопился. Мы сломя голову понеслись в Оазис, а потом целых три дня сидели и глазели друг на друга.
— Как вы это можете объяснить?
— Он сказал, что выходит из игры, что мы ждем получения денег. Я думала, что он порвал с бандой, что мне удалось уговорить его это сделать. Я знала, что он напуган, и думала, что они охотятся за ним. Если бы я этому не верила, то не поехала бы с ним и не осталась бы там. А потом он уехал один.
— Вы просто не хотели его сопровождать или не захотели ехать туда, куда отправился он?
— Возможно, и захотела бы. — Она подняла пустую стопку, держа ее в кулаке, и посмотрела на ее толстое стеклянное донышко, как гадалка на магический кристалл, в котором открываются трагические видения.