Так сказала бабушка. Книга 3
Шрифт:
Судя по тому, куда был направлен взгляд, самое уязвимое место у Константина находилось между адамовым яблоком и подбородком.
Константин жалобно улыбнулся. Ослабил узел галстука, словно тот мешал ему дышать полной гру-дью, и натужно рассмеялся.
– И это правильно! – сказал он. – Лучше переесть, чем перепить.
Максим Валерьянович согласно кивнул. Опустил глаза и, как ни в чем не бывало, продолжил трапезу.
Не знаю: то ли фраза про бифштекс с кровью про-звучала в устах Рыльского чересчур зловеще, то ли натуженный смех Константина был тому виной, но первые пять минуты обеда прошли в тягостном мол-чании. Константин с Романовым налегали на коньяк, я с Анечкой – на овощные салаты, и только бабушка, положив ладони на колени, ничего не ела, не пила.
– А ты чего, теть Кать, не кушаешь? – спросил Виктор. – Не нравится?
– Не обращайте на меня внимания, – ответила ба-бушка. – Я потом на кухне поем.
– Не понял! Почему это на кухне?
– Потому, что у бабушки прогрессирующий поли-артрит! – ответил я.
И добавил: надо быть Худобиными, чтобы не заме-чать того, что всем давно видно. А именно, что их родной тетке с каждым днем все трудней держать в руках столовые приборы.
Бабушка виновато посмотрела на Виктора. Сказа-ла, что ей неприятно, когда люди наблюдают за ее мучениями.
– А вот тебе, Игорь, пора бы перестать бросаться на людей! Хватит уже!
Она поправила загнувшийся край скатерти, так, чтобы при этом никто не увидел ее скрюченных паль-цев, и, благодарно улыбнувшись Виктору, попросила не беспокоиться за нее.
А тот и не думал ни за кого беспокоиться. Пообе-щав нанять лучшего в городе ортопеда, он с видом спонсора, только что оплатившего счета бабушкиным докторам, развалился на стуле и принялся снисходи-тельно взирать на то, как Константин пытался заста-вить Романова раскрыть содержимое завещаний.
Получив очередной отказ, Константин взял бутыл-ку коньяка и высоко поднял над столом.
– Не желаете говорить – не говорите, ваше право, – сказал он, – но выпить-то, Василий Сергеевич, вы со мной можете?
Василий Сергеевич сказал: могу.
И выпил.
– А со мной? – включился в начатую Константи-ном игру Виктор.
– И с вами могу! Хоть вы мне и нагрубили!
– Забудем обиды! Давайте чокнемся!
После того, как Романов выпил с Виктором и уже собрался пить с Константином на брудершафт, ба-бушка потребовала у племянников немедленно пре-кратить пьянку. Заметив Виктору, что они не свадьбе, где полагается пить самим и спаивать других, строго спросила Константина: по какому поводу тот развесе-лился.
– Да так, – хитро засмеялся Константин. – Удач-ный день.
– Опять чего-нибудь прикупил?
– Нет, только собираюсь.
– И что на этот раз?
Константин замялся. Бросив застенчивый взгляд на бабушку, сказал что-то невнятное про вишневый сад.
– Сверх долга надавал девяносто, осталось за мной…
– Вишневый сад? – удивилась бабушка. – Зачем тебе сад? А он большой? Сколько соток?
Константин сказал, что официально сможет сооб-щить об этом только завтра, когда истечет срок дого-вора с его нынешним владельцем. Затем, решив сме-нить тему разговора, встал. Потянулся, обвел взгля-дом комнату и с сожалением заметил, что дом, не-смотря на всё своё великолепие, требует капитально-го ремонта.
– Обои надо бы переклеить, – принялся перечис-лять он, – светильники поменять, полы кое-где пере-стелить… Ламинат – это, господа, согласитесь, пошло!
Попросив у Анечки носовой платок, Виктор встал из-за стола. Извинился перед бабушкой и, не понимая глаз, торопливо вышел в коридор, где рядом с каби-нетом дяди Толи находился туалет.
Проводив племянника обеспокоенным взглядом, бабушка спросила: что с ним.
– Икрой отравился, – коротко ответила Анечка.
Горестно покачав головой, бабушка перевела уко-ризненный взгляд на Константина, словно это он был виноват в том, что у ее любимчика возникли пробле-мы с желудком, и спросила: все ли наелись.
Наелись все.
Поблагодарив бабушку за вкусный обед, Максим Валерьянович вышел из-за стола. С довольным видом похлопал себя по животу и сказал, что теперь, пожа-луй, не грех посмотреть по телевизору последние но-вости.
– Какие новости! – засмеялся Константин. – Вы же через пять минут уснете!
– Кто уснет? Я?
– Ну конечно!
– Что за чушь! – обиделся Рыльский. – Я днем ни-когда не сплю.
– Да как это не спишь! – вступила в разговор ба-бушка. – Иной день по десять раз за передачу засыпа-ешь… Костя правильно говорит.
Максим Валерьянович покосился на нее, однако, судя по недовольному виду, остался при своем мне-нии. Молча перебрался поближе к телевизору. Сел в кресло и, после того, как женщины ушли на кухню мыть посуду, попросил меня включить четвертый ка-нал.
Через минуту в зале появился Виктор. Вытирая платочком мокрые руки, прошел мимо стола, за кото-рым Константин с поверенным, пользуясь отсутстви-ем бабушки, пили коньяк, и сел рядом с Рыльским. На приглашение Константина присоединится, полечить понос алкоголем, ответил, что лечиться он будет тем, чем считает нужным, и тогда, когда решит сам.
– Ну и зря! – захохотал Константин. – А впрочем, каждый волен поступать так, как хочет. Вот мы с Ва-силием Сергеевичем захотели продезинфицироваться «Мартелем», чтобы не заразиться от тебя диареей – значит, продезинфицируемся. Захотели потолковать о завещаниях – обязательно потолкуем!.. Правильно я говорю?
Романов, к кому была обращена последняя репли-ка, судя по той резвости, с какой опорожнял рюмки, с необходимостью дезинфекции «Мартелем» был со-гласен. А вот против всего остального по-прежнему возражал, чем, как мне показалось, только раззадорил Константина.
Услышав бабушкин голос, Константин одной ру-кой схватил Романова за локоть, другой – за горлыш-ко бутылки и потащил всё это в кабинет дяди Толи. Так что когда бабушка вошла в зал, ни Романова, ни коньяка, ни ее племянника там уже не было.
Вздохнув: «Ну что с ним, негодником, делать!», бабушка уселась перед телевизором и попросила Анечку прибавить звук.
На НТВ начались трехчасовые новости. Вместе с бабушкой, Рыльским, Виктором и Анечкой я сидел перед телевизором, смотрел, как на экране одна ката-строфа сменяет другую, как за сюжетом о пожаре следует сюжет о землетрясении, и думал о послании дяди Толи. Необычное оно, как начало июня, стран-ное. Нет в нем ничего, что предсказывалось заранее, и есть то, что предсказать было практически невозмож-но. Но больше всего меня удивила манера обращения к автору анонимного послания. Дядя Толя предложил ему назвать имя убийцы дочери так, словно нисколь-ко не сомневался в том, что тот в течение трех дней успеет не только ознакомиться с его предложением, но и выполнить выдвинутые условия. Сразу напраши-вался риторический вопрос: означает ли это, что тот, к кому обращался дядя Толя, находился среди нас? И если он находился среди нас, то я вряд ли ошибусь, если предположу, что главное событие, ради которого собрал нас дядя Толя, еще впереди. Аноним знает: кто убийца и в любой момент готов назвать его имя. Убийца не знает, кто аноним, но предупрежден о гро-зящей ему опасности. А как однажды сказала бабуш-ка, кто предупрежден, тот вооружен.