Так велела царица
Шрифт:
— Графиня? Какая графиня? — испуганно и растерянно прошептала Скавронская, оглядываясь во вс стороны. — Гд ты ее видишь, милостивый господинъ?
— Матушка, ваше сіятельство, вы то сами и изволите быть графиней… а мы не господа, не извольте насъ называть такъ… Мы только придворные лакеи и пришли, по приказу его свтлости князя Меньшикова, служить ихъ сіятельствамъ, молодымъ графчикамъ. Къ вамъ-же сейчасъ явятся двушки-камеристки и проведутъ васъ въ ваши аппартаменты! — сказалъ старшій изъ людей, снова отвсивъ низкій поклонъ Скавронской.
На этотъ разъ испуганная
Въ ту же минуту, какъ въ сказк, появились дв пышно одтыя въ нарядныя платья дамы, которыя съ глубокими поклонами и присданіями подошли къ Скавронской и почтительно поцловали руку у растерявшейся въ конецъ женщины.
— Ваше сіятельство! Не угодно-ли слдовать за нами? Мы покажемъ вамъ ваши аппартаменты и однемъ васъ, какъ подобаетъ вашему высокому званію.
И, взявъ подъ руки совершенно растерявшуюся Скавронскую, дамы почтительно повели ее изъ горницы.
— А вы, ваши сіятельства, молодые графы, — обратился въ то же время къ Мартыну и его брату старшій изъ лакеевъ, — извольте одться въ ваше парадное платье, присланное сюда его сіятельствомъ господиномъ обергофмейстеромъ двора…
А вы, ваши сіятельства, извольте одться въ парадное платье…
— Ба! Вотъ такъ штука, слышишь, Ваня?
Вмсто казни, да прямо въ графы! — вскричалъ Мартынъ, разомъ оживившись и запрыгалъ по горниц, хлопая въ ладоши. — Это мн нравится!.. Ужасно нравится, признаюсь! Открывайте-же ваши сундуки, сударь, и показывайте намъ, что за наряды вы принесли съ собою!
И онъ такъ звонко ударилъ въ ладоши подъ самое ухо лакея, что чуть было не оглушилъ послдняго.
— А графчикъ-то, кажется, изъ веселыхъ? — подмигнулъ одинъ слуга другому.
— Онъ похожъ, какъ дв капли воды, на матушку, государыню — шопотомъ отвчалъ тотъ.
МЕЖДУ тмъ, изъ огромнаго ящика были вынуты два нарядные дтскіе кафтана съ дорогимъ золотымъ шитьемъ, нмецкаго покроя, какіе носили въ то время дти знатныхъ вельможъ, богатыя шаровары, нарядныя треуголки, шпаги и сапоги изъ тончайшей сафьяновой кожи. Ничего не было забыто; даже блые парики (которые въ то время носили вельможи) лежали поверхъ пышныхъ костюмовъ.
Вмигъ оба мальчика преобразились. Изъ маленькихъ грязныхъ крестьянскихъ ребятишекъ они обратились въ красивыхъ нарядныхъ куколокъ. Если бы мать увидла ихъ сейчасъ, она едва-ли бы узнала своихъ сыновей.
Оба мальчика были сами не свои отъ радости. Они поминутно ощупывали
Когда одванье приходило уже къ концу, дверь пріотворилась и въ щель ея просунулась черномазая, смшливая рожица стараго, сморщеннаго, маленькаго человчка.
— Ба! Это что за обезьяна? — безцеремонно тыкая чуть-ли не въ самое лицо вошедшаго, спросилъ Мартынъ.
— Тише, ваше сіятельство… не извольте говорить такъ, — произнесъ испуганнымъ голосомъ старшій изъ слугъ.
— Ты то же лакей, что-ли? — не унимался тотъ нисколько и, набравшись смлости, съ самымъ непринужденнымъ видомъ подошелъ къ черномазому человку.
— О! но! Я учитель… Я танцмейстеръ цесаревны Елизабетъ Петровны! — закартавилъ тотъ, — я пришла учить ваши сіятельства танцовальный премудрость…
— Учить танцамъ? понимаю. Но почему же ты такой черный? — не унимался Мартынъ.
— Я итальянецъ! — отвтилъ Мартыну маленькій человчекъ во фрак.
— Итальянецъ??? — съ удивленіемъ переспросилъ тотъ. — А разв итальянцы вс такіе черномазые?
Лакеи, къ которымъ Мартынъ обратился съ послднимъ вопросомъ, незамтно фыркнули, отвернувшись изъ приличія въ сторону.
Иванъ дернулъ за руку брата.
— Тише, Мартенька, — прошепталъ онъ, — чего добраго, осерчаютъ на насъ и прогонятъ! И платье велятъ скинуть и отдать обратно. Долго-ли до бды.
— Ну, ужъ платье не отдамъ! Дудки! Коли надли его на меня, такъ прощайтесь съ нимъ! — весело вскричалъ Мартынъ. — Кто же тебя прислалъ учить насъ? — обратился онъ къ итальянцу.
— Мн сама императрица велла васъ учить, господа маленькіе графы, — отвтилъ итальянецъ.
— А какимъ же ты будешь насъ учить танцамъ, итальянецъ? — снова обратился мальчикъ къ черномазому человчку.
— Я буду васъ, мой маленькій графъ, учить не только танцамъ. Сначала я буду учить, какъ должны кланяться такіе знатные господа, какъ маленькіе графы, какъ надо ходить, какъ надо голову держать… — отвчалъ тотъ.
— Вотъ такъ штука! — весело расхохотался Мартынъ. — Да неужто я грудной ребенокъ, что меня учить ходить надо?… А кланяться я и безъ тебя умю. Вонъ спросите этихъ, — кивнулъ онъ въ сторону лакеевъ, — я имъ такъ кланялся только-что, что чуть голову себ не оторвалъ.
— Но… но не такъ кланялись какъ надо, — залепеталъ снова танцмейстеръ.
— Какъ надо! Ишь ты, мудрость какая, подумаешь! Ужъ мы не вовсе деревенщина… понимаемъ какъ кланяться-то… не дураки! — обидлся было мальчикъ.
И вдругъ глаза его блеснули лукавствомъ.
— А ну-ка, покажи, какъ кланяться надо по вашему-то. Можетъ я и сумю! — весело и лукаво поблескивая глазами, обратился Мартынъ къ итальянцу.
Итальянецъ усиленно закивалъ головою въ знакъ согласія и, отойдя назадъ, сдлалъ прыжокъ и подпрыгнулъ въ воздух, какъ резиновый мячикъ, производя въ то же время какую-то необъяснимую гимнастику обими ногами. Потомъ онъ весь изогнулся, какъ змя, и, касаясь шляпою самаго пола, отвсилъ ловкій, вычурный поклонъ передъ обоими мальчиками, разинувшими ротъ отъ изумленія.