Так велела царица

Чарская Лидия Алексеевна

— Го-го-го-го! Ишь ты! Вотъ такъ штука! — захохоталъ раскатисто Мартынъ. — Го-го-го-го! Не могу больше! Го-го-го-го!! лопну! Ей-Богу же лопну!

Онъ бросился ничкомъ на полъ и хохоталъ что было силъ.

— Ой! ой! уморилъ ты меня совсмъ, итальянецъ! — кричалъ онъ.

Слуги, глядя на веселаго графчика, тоже едва удерживались отъ смха.

И вдругъ Мартынъ, вскочивъ на ноги, выбжалъ на середину комнаты. Вся его фигурка точно говорила: «Чмъ я хуже тебя въ самомъ дл! Думаешь не сумю? А вотъ сейчасъ покажу…».

Онъ пріосанился, сдлалъ

серьезное лицо. Потомъ вытянулся, какъ стрла, сдлалъ прыжокъ и изогнувшись въ три погибели, не хуже итальянца, задрыгалъ ногами.

Но, къ ужасу своему, Мартынъ не разсчиталъ движенія и концомъ ноги угодилъ прямо въ тощій животъ итальянца.

Тотъ неистово взвизгнулъ и отпрянулъ назадъ. Мартынъ, уже не будучи въ состояніи остановить прыжка, со всего размаха налетлъ на итальянца. Кудрявая, вихрастая голова Мартына изо всей силы стукнулась о черномазую голову почтеннаго танцмейстера. И въ ту же минуту и учитель, и ученикъ полетли кубаремъ прямо подъ ноги застывшихъ на мст отъ неожиданности лакеевъ.

— Го-го! Го-го! Го-го!.. — не то хохоталъ, не то ржалъ Мартынъ, — слабыя же у тебя ноги, итальянецъ! — и въ то же время усиленно потиралъ руками огромную шишку, разомъ успвшую вскочить у него на лбу. Точно такое же украшеніе появилось и на смугломъ лиц итальянца, только съ противоположной стороны.

— Ой-ой!.. — простоналъ итальянецъ, — у вашего сіятельства, молодой графъ, очень дурной манеръ! И я буду жаловаться самой цариц, что маленькій графчикъ большой проказникъ!

— Ты не сердись, итальянецъ, — спокойно сказалъ Мартынъ, все еще потирая шишку, — я это сдлалъ не нарочно… Вдь когда я пасъ свиней въ Дагобен, т не требовали отъ меня умнья ходить на цыпочкахъ и прыгать выше головы… За то он, свиньи-то, были въ лучшемъ вид… толстыя, жирныя! Куда толще тебя! — ткнулъ онъ снова пальцемъ въ тощую фигуру итальянца.

— О, молодой графъ, какъ вы плохо воспитаны! — произнесъ итальянецъ, съ ужасомъ поднимая глаза къ небу. — Нтъ, вы даже совсмъ не воспитаны… Разв можно такъ говорить: сравнивать благороднаго человка со свиньею! Пфуй! пфуй! Васъ надо непремнно научить, какъ нужно себя вести и о чемъ говорить… Вы теперь должны забыть про ваши свиньи, потому что вы больше не простой крестьянскій мальчикъ, а настоящій графчикъ…

— Ну, знаешь, итальянецъ, хоть ты меня считаешь и графчикомъ, а моихъ свиней ты не обижай, — отвтилъ Мартынъ и прибавилъ — какъ то разъ одинъ мальчуганъ въ Дагобен началъ смяться надъ нашими свиньями, такъ я его…

— Ваше сіятельство! Ваше сіятельство, не угодно ли вамъ съ братцемъ прогуляться по дворцу? — поторопился предложить Мартыну старый слуга, боясь навлечь на него еще большій гнвъ итальянца.

— Какъ, мы можемъ уйти отсюда? — обрадовался Мартынъ и, получивъ утвердительный отвтъ, быстро схватилъ за руку братишку. — Пойдемъ, Ваня, отыщемъ матушку и покажемся ей. Она, чай, и не узнаетъ насъ въ такомъ наряд,—и онъ со всхъ ногъ выбжалъ изъ горницы, увлекая за собою младшаго брата.

VIII.

ВОТЪ

такъ палаты! — восклицали мальчики проходя по богатымъ комнатамъ дворца. Они шли, тсно прижавшись одинъ къ другому, съ изумленіемъ разглядывая всю эту невиданную ими до сихъ поръ обстановку. Никогда имъ и во сн не снилась такая роскошь. Всюду ковры, картины, золотыя кресла, бархатные диваны, люстры… Странно было одно: никто, кром слугъ, не попадался имъ навстрчу; за то слугъ они встрчали теперь спокойно и свыкнувшись вполн съ ихъ великолпномъ видомъ не кланялись уже имъ, какъ прежде.

Такъ прошли они три дворцовыя залы и вдругъ въ четвертой увидли приближающихся къ нимъ навстрчу двухъ прелестныхъ, нарядно одтыхъ мальчиковъ, одного возраста съ ними.

— Гляди-ка, какіе красавчики! — сказалъ Мартынъ брату, указывая пальцемъ на обоихъ незнакомцевъ, которые находились теперь всего въ двухъ или трехъ шагахъ отъ нихъ.

Мальчики были роскошно одты въ пышные, яркіе костюмы и пудреные парики точно такъ яге, какъ и оба маленькіе графчика.

— Славные ребята, не правда-ли? — продолжалъ Мартынъ. — Хочешь, поиграемъ немного съ ними?

— Хочу! — согласился немедленно Ваня, привыкнувъ во всемъ слушаться Мартына.

— Эй вы, блоголовые! Хотите играть съ нами? — крикнулъ Мартынъ во всю глотку, ужасно развая ротъ, какъ кричалъ онъ обыкновенно, когда пасъ своихъ свиней въ Дагобен.

И онъ остановился въ двухъ шагахъ отъ мальчиковъ, ожидая отъ нихъ отвта.

Т тоже остановились и глядли на маленькихъ мужичковъ-графовъ во вс глаза.

Наступила продолжительная пауза.

— Да что вы, глухіе, что ли? — еще громче закричалъ Мартынъ.

Новое молчаніе было ему отвтомъ.

— Ты не кричи такъ на иихъ! — произнес Иванъ брату на ухо. — Видишь, какіе они важные господа и должно быть привыкли къ боле вжливому обращенію. Попроси-ка ихъ хорошенько…

— Твоя правда! — согласился Мартынъ. — Милостивые господа, не изволите-ли поиграть съ нами? — произнесъ онъ и низко поклонился, стараясь сдлать поклонъ точно такъ же, какъ показывалъ ему итальянецъ, но это вышло у него порядочно-таки неуклюже.

Мальчики-незнакомцы отвтили точно такимъ-же неуклюжимъ поклономъ, но опять-таки ни слова не сказали въ отвтъ.

Мартынъ сердито почесалъ у себя за ухомъ.

Одинъ изъ мальчиковъ-незнакомцевъ точно также почесалъ у себя за ухомъ.

— Вишь ты! Дразниться вздумали… кланяются-то какъ! — подтолкнулъ онъ брата, — будто не умютъ… Ишь вдь!..

— А можетъ и впрямь не умютъ, Мартынушка… — заступился за мальчиковъ Ваня.

— Какъ-же! поврю я… Такіе важные господа и чтобы не умли!.. Просто дразнятся, — проворчалъ Мартынъ, сдлалъ сердитое лицо и большимъ пальцемъ лвой руки пренебрежительно указалъ на незнакомыхъ мальчиковъ.