Такая разная Блу
Шрифт:
— Закрой рот! — прошипел Мейсон, его шепот отчетливо слышался сквозь смех Брендона и Колби. — Нахрена вы двое рылись в моем телефоне. Блу не знает о том, что я снимал ее.
Я отшатнулась от двери не в силах больше этого слушать. От голода сводило живот, и я едва держалась на ногах. Грасьела видела мои фотографии на телефоне Брендона. И Мэнни предупреждал меня об этом. Но я не поверила. И ничего не сказала полиции об этом. И насколько я знала, никто другой тоже.
Воспоминания вернули меня в тот вечер, когда Грасьела разозлилась на меня. Тогда мы с Мэнни закатывали глаза и шутили над женскими гормонами. И лишь сейчас все произошедшее обрело смысл.
Мои глаза были сухими, но в сердце бушевал настоящий ураган, и я изо всех сил старалась сдержать вопль ужаса, рвущийся из груди.
«Я не знала», — пыталась я успокоить свою совесть. Мейсон тайно сфотографировал меня, а потом Брендон стащил у него эти фото.
— Я не знала, — произнесла я, и мой голос эхом отразился от стен ванной. Я огляделась вокруг, обводя взглядом грязную одежду на полу, душевую занавеску, испачканный унитаз и заржавевшую раковину. Что я здесь делаю? Что я делала здесь все это время? Я сама виновата. Я сама позволила Мейсону подойти слишком близко. Да, я не знала о фотографиях. Но это все равно меня не оправдывало.
Вся эта история произошла из-за меня. Я сбила с пути девочку, которой так хотелось быть популярной, что она решилась на безумный поступок. Имела ли я в виду Грасьелу или себя? Я взглянула на себя в зеркало, но тут же отвернулась от него. Мои поступки привели к тому, что Грасьела сделала неправильный выбор, а Мэнни поплатился за это. Мэнни — человек, который, казалось бы, любил весь мир! Я никто. А ты кто?
«Я — Мэнни», — сказал он однажды, веря в то, что этого достаточно. Так почему нет? Сегодня все только и кричат о том, как важно оставаться самим собой. Но как это возможно, когда ты не знаешь, кто ты, черт возьми, такой! Мэнни, по-видимому, знал, просто оказался слишком впечатлительным и не смог смириться с миром, в котором люди творят, что хотят, даже не задумываясь над тем, плохо это или хорошо.
Я взяла себя в руки и вышла из ванной. Я должна потребовать у Мейсона телефон и удалить эти чертовы фотки или обратиться в полицию? Должна ли я кидаться в него вещами, кричать, что он долбанный ублюдок и я больше никогда не хочу его видеть? Возымеет ли это действие? Котята сбежали. Фотографии уже облетели школу. Может быть, это и есть справедливость?
Я прошла через гостиную, на ходу набрасывая на себя куртку. Колби радостно поприветствовал меня, Брендон смущенно улыбнулся. Что касалось Мейсона, то он просто стоял и сверлил меня взглядом. Он понял, что я все слышала.
— Не уходи, Блу, — произнес он, когда я была уже в дверях. Однако он не пошел за мной.
Глава 9
Полночь
Мой одинокий грузовик возвышался среди моря темных крыш. Фонари отбрасывали на землю слабый оранжевый свет, и я направилась к машине, радуясь, что ночь уже на исходе. Ноги ныли от боли. Сапоги на высоченном каблуке ужасно жали, поэтому оставшееся расстояние до грузовика я преодолела ковыляя. Достав из сумочки ключи, я открыла дверь. Та медленно подалась вперед, сопровождая движение мерзким скрежетом, который заставил меня подпрыгнуть на месте, хоть я и слышала его до этого тысячи раз. Забравшись в кабину, я с силой захлопнула дверь и вставила ключи в зажигание.
Клик, клик, клик…
— О, нет! Только не сейчас, пожалуйста! — застонала
Конечно, Мейсон мог бы забрать меня. И, возможно, он бы даже взял трубку после первого гудка. Но мне пришлось отказаться от этой мысли. Никогда! Никогда больше я не позвоню Мейсону Бейтсу! Гнев придал мне сил, я выбралась из машины и пошла пешком. Пройдя через парковку, я обогнула школу и двинулась в сторону дома. Пересекая парковку для учителей, я заметила машину, стоящую недалеко от входа в здание школы. Это был серебристый субару, такой же, как у мистера Уилсона. Если преподаватель в школе и еще не уехал, я могла бы попросить его подвезти меня, или еще лучше — завести с помощью его аккумулятора мой грузовик. У меня были кабели. Если мистер Уилсон оставил ключи в зажигании, я могла бы одолжить у него автомобиль, подогнать его к своему грузовику, завести мотор и быстро вернуть машину на место так, что он ничего не узнает.
Я подергала ручку на двери. Бесполезно. Тогда я попробовала открыть остальные двери. Я могла бы постучать в школьные двери, выходящие на парковку в надежде, что Уилсон услышит меня. Но его кабинет находился на втором этаже. Шанс, что он услышит мой стук был настолько мизерным, что не стоило и пытаться. К счастью, я знала, как пробраться в школу. Прошлым летом мой «Дримель» сломался, и я целый месяц не могла найти деньги на новый. Поэтому я пользовалась тем, что находился в школьной мастерской. Туда я пробиралась с помощью ножовки, которой отпирала дверь. Раз никто ничего не заметил семь месяцев назад, то не заметят и теперь. Конечно, меня могли поймать, но в этом случае я могу сказать, что дверь была не заперта. Не думаю, что Уилсон выдаст меня, если что.
Похоже, полоса невезения решила взять отпуск, потому что мои ключи легко открыли дверь мастерской. Я без труда попала внутрь и стала пробираться по знакомым коридорам. В школе пахло дезинфекторами, обедами и дешевым одеколоном — все это странно успокаивало. Я думала, как мне пробраться к Уилсону так, чтобы не напугать его до чертиков. Но когда я уже была у лестницы, ведущей на второй этаж, я услышала нечто, что заставило меня резко остановиться. Мое сердце отбивало барабанную дробь, поэтому сложно было определить, что это был за звук. Я успокоила дыхание и прислушалась. Что это было? Скрипка? Чушь. Отчего-то вспомнился фильм Хичкока «Психо».
РИ-РИ-РИ-РИ
Я передернула плечами. Скрипки — это глупо.
Следуя за мелодией, я поднялась наверх. На втором этаже в холле было темно, и лишь свет, струящийся из кабинета Уилсона, служил для меня ориентиром. Это было единственное пятно света во всей школе, сконцентрированное вокруг одного мужчины. В дверном проеме виднелся его силуэт. Я шла ему навстречу, держась возле стены на случай, если он обернется. Но окружающий его свет, казалось, ослепил его. Я сомневалась, что он увидит меня, даже если переведет на меня взгляд.