Такое вот кино

Риз Екатерина

Я к Васе подошла, обняла за талию, разворачивая в сторону туристического центра, мы неторопливо пошли в ту сторону.

— Успокойся. Когда это было? Сама говоришь, что он не вспоминает.

— Не вспоминает, — уверенно сказала Вася. — Он мне назло хотел на ней жениться. Но она такая прилипчивая, Таня! Вот бывают же такие. Смотрят своими несчастными глазами, и мужики вечно виноватыми себя чувствуют. Вот передо мной он никогда не виноват! Рукой махнёт, посмеётся и всё. А за Светой он бегал, уговаривал!.. Ненавижу. —

Вася принялась торопливо расстёгивать сумку. — Вот сейчас позвоню ему и скажу!

— Что?

— Что ненавижу.

— Так ты же её ненавидишь.

Вася с шага сбилась, задумалась, после чего кивнула.

— Да, её. Но и его ненавижу. За то, что этот Цветочек дружит с его сестрой, и та каждый раз мне об этом напоминает.

— Она тебе в подмётки не годится.

— Знаю. — Вася подбородок вскинула, наконец, выдохнула. — Но он хотел на ней жениться. И это немыслимо. Это же мой Завьялов. А он… мне назло… Гад.

— Гад, — согласилась я, идя с Васей нога в ногу. — Все они гады.

— Это точно. — Минуту мы шли молча, почти дошли до центра, после чего Вася указала рукой на парк впереди. — Может, в «Пескари»? Есть я хочу всё равно, от злости ещё больше.

Я кивнула.

— Пойдём.

12

— Значит, в «Пескарях» ты всё-таки побывала? Без меня. — Емельянов усмехнулся, на меня взглянул уличающе.

А я лишь плечами пожала.

— Так получилось. Васе захотелось увидеть Завьялова. — Я невольно улыбнулась. — В глаза ему посмотреть.

Сашка прошёл мимо меня, сел за стол, посмотрел с ожиданием. А когда я ставила перед ним тарелку с едой, спросил:

— Это ты про Светика?

Я на него посмотрела.

— А ты уже откуда знаешь?

Он плечами пожал, улыбнулся в сторону, а я только головой покачала.

— А ещё говорят, что женщины посплетничать любят.

— Таня, не преувеличивай. У мужика был стресс.

— Серьёзно? Что-то я не заметила. Васе в глаза он заглядывал весьма старательно. А потом, значит, тебе позвонил и пожаловался?

— Нет, конечно. Я сам ему позвонил, а Генка… пожаловался как бы между прочим.

— Фу.

Сашка руку через стол протянул, погладил мои пальцы.

— Не фыркай. Мы тоже люди.

— Да уж. — Я попробовала салат, что самолично приготовила несколько минут назад. На Емельянова кинула любопытный взгляд. — Саш, а он на самом деле собирался жениться на этой девушке?

— Да была у него такая блажь незадолго до свадьбы с Василисой. Но знаешь, это было настолько несерьёзно, что лично я, не верил, что он на Свете женится. Она девушка милая, но… простовата.

— Я заметила.

— Тогда о чём говорить. Сама всё видела. Разве можно её и Ваську даже сравнивать?

— Нельзя, — согласилась я. Смотрела, как Сашка ест, а думала уже совсем не о Завьяловых, а о том, с какой лёгкостью Емельянов

рассуждает о браке своих друзей. Для него они были парой, единым целым, неоспоримой, стопроцентной, признанной им историей любви и настоящей семьёй. И говоря о Генке и Васе, ему не приходило в голову подивиться тому, что они собираются всю жизнь прожить вместе, это ведь Генка и Василиса! Кто в нашем городе в своё время не обсуждал их женитьбу? По-хорошему, по-плохому. Но себя Емельянов даже представить в такой ситуации не мог. Хотя, скорее, не хотел представлять. Я упрямо задавливала в себе эти мысли, и обиду, что они приносили с собой. Вот сейчас вместе с салатом старалась проглотить, а любимому улыбалась. Даже спросила: — Вкусно?

— Да, Танюш, вкусно. Хочешь, правду тебе скажу?

— Ради разнообразия?

Он рассмеялся.

— Хотя бы. Но честно: лучше тебя голубцы не готовит никто. По крайней мере, я не пробовал.

— Это так лестно.

Он мне кивнул.

— Ты тоже ешь, хватит диетничать.

— Я ем, Саша. — Я поворошила вилкой салат, вспомнила Васины слова, и вдруг предложила: — Давай съездим куда-нибудь?

Емельянов среагировал сразу и даже в улыбке расцвёл.

— Куда ты хочешь?

— Всё равно. Хочу уехать, хотя бы на выходные.

— Думаю, идея замечательная. Побудем вдвоём.

Вот тут я от смеха фыркнула.

— Да, у нас ведь с этим проблема. В таком маленьком доме.

— Зато подальше ото всех. Хочешь на море?

Я вздохнула.

— Я и на речку согласна. Говорят, у нас есть неплохие загородные клубы, можем съездить на выходные. Уехать надолго я сейчас не могу, я должна быть в центре. А вот на выходные…

— Выходные — тоже звучит хорошо.

Емельянов мне улыбался, и я поневоле ощутила нешуточное воодушевление. И даже пообещала:

— Я всё узнаю!

— Ага. И чтоб кровать в номере побольше.

— Тебе бы только кровать побольше.

— Должно же быть какое-то преимущество перед домом?

Мы помолчали, я украдкой наблюдала за тем, как Сашка жуёт, размышляет о чём-то, и вдруг у меня сам собой вырвался вопрос:

— А почему ты никогда родителям не звонишь? Или при мне не звонишь?

Кажется, он едва не подавился. Поднял на меня глаза, взгляд был с явным оттенком укора, но Емельянов с собой справился, но ответил весьма неохотно:

— У нас сложные отношения.

— У вас — это у кого?

— У меня с отцом.

Я кивнула, принимая это как данность. Но есть ведь не только отец, правда? Сашка сам рассказывал про маму, брата старшего.

— А мама?

— Маме я звоню, иногда. — Он откинулся на спинку стула, губы салфеткой вытер, и вдруг вздохнул. — Тань, ну почему мы теперь вечно обсуждаем семью? То твою, то мою.

— Наверное, потому, что это неотъемлемая часть жизни каждого человека. Ты так не считаешь?