Такое вот кино
Шрифт:
— Стены? Он ещё не развалился?
Понятия не имею, развалился он или нет. В путеводителе даже фотки не было, только название и дата, они меня впечатлили, и я их запомнила.
— Ров с водой, — подсказала Дашка.
Я заподозрила, что она издевается, и взглянула с укором. А она развеселилась и продолжила:
— И призраки тех, кого замучили в подземелье.
— Смотрю, ты знаешь это лучше меня.
— Я люблю камни, — скромно заметила она.
Я согласилась, не сдержав хищной улыбки.
— Особенно, блестящие и огранённые. Об
— Девочки, не ссорьтесь, — попросила нас мама. На Сашку взглянула с лёгким смущением. — Семейный обед.
— А твои родители? — ухнул папа, обращаясь к Емельянову. И впился взглядом в его лицо. Я этот взгляд знала очень хорошо: явно он уже знает о Сашке всё, что только можно узнать, и сейчас будет уличать его в неискренности.
— Мои родители в Москве живут.
— Ты коренной москвич?
— Наверное. Дед переехал в столицу в конце тридцатых, ещё ребёнком. Приехали из Саратовской области, и с тех пор мы коренные москвичи. Дед женился на москвичке, отец женился на москвичке. Все стали москвичами до мозга костей. — Емельянов открыто улыбнулся. — Если это считается.
— Сейчас всё считается.
Я внимательно слушала. Мне Сашка всего этого не рассказывал. Хотя, я сама не спрашивала, осторожничала.
— А тебя из Москвы потянуло?
— Вообще-то, я не собирался переезжать. Но бизнес пошёл в гору, здесь моё присутствие нужно больше, чем там.
— В столице конкуренция покруче будет, — не удержался папа от лёгкой язвительности.
— Так я не спорю.
— Саша, а как вам пришло в голову заняться кинотеатрами? — полюбопытствовала мама.
— Не приходило. Если честно, документы на свой первый кинотеатр я в карты выиграл.
Я положила вилку и уставилась в тарелку, на горку салата. Чувствовала полное бессилие. Что он несёт? Нашёл чем похвастать, ей-богу.
А вот Сашка, кажется, наслаждался произведённым эффектом, и даже на папу моего смотрел открыто, будто рассказывал смущающие подробности из своего прошлого хорошему приятелю.
— Мне было двадцать пять, и я понятия не имел, что делать с огромным пустующим зданием, которое грозило вот-вот развалиться. Да к тому же находилось оно не в Москве. Кинул документы на полку и забыл, вспомнил только через год. Заняться было нечем, денег не было, покупать кинотеатр никто не хотел, и я поневоле начал думать, что с ним делать. Придумать придумал, но денег так и не было, пришлось искать того, кто мог в долг дать.
— Не страшно было, столько денег в долг брать?
— Страшно, конечно. Но вытащил ведь кинотеатр, и дальше дело пошло. Теперь это отработанная схема.
— А в карты так и играешь? — вроде бы невинно поинтересовался папа.
Сашка также невинно моргнул.
— Так где? Законом запрещено.
И оба так сладко друг другу улыбались при этом, что я затосковала в душе. Правда, Емельянов поспешил развеять миф о своей порочности.
— Не азартный я человек, казино меня не прельщают. Это по молодости дурью маялся. Но, наверное, это судьба.
Я заметила,
— А родители ваши кто?
— Врачи. Старший брат тоже врач, хирург, а я вот по кривой дорожке пошёл.
— Обошли стороной медицинский институт?
— Не обошёл, — признался Емельянов с некоторым смущением. — По образованию я врач-аллерголог. — Он рассмеялся, а я уставилась на него в полном шоке. Сашка мой взгляд перехватил и вскинул брови. — Не смотри на меня так. Это было давно и неправда.
Дашка рядом фыркнула.
— Как посмотрю, у вас обалдеть, какие доверительные отношения.
— Душевность — куда важнее, — легко отозвался Емельянов.
Я только головой покачала, слушая его, но потом улыбнулась. Чувства были смешанные: вроде бы и стукнуть его хотелось за пустую болтовню, но с другой стороны, что-то было в его интонации для меня понятное и близкое. Я понимала его слова, его намерения, и это меня радовало. И, наверное, это было заметно со стороны, потому что родители расслабились и начали успокаиваться. А может, попросту смирились и приняли мой выбор.
— Интересный молодой человек, — шепнула мне мама, когда мы на кухню вышли.
— Правда? — позволила я себе усомниться. — Судя по тому, как папа себя вёл, чересчур интересный.
— Перестань. Он всех ваших с Дашкой кавалеров так допрашивает.
— Моих или Дашкиных? — проворчала я, заваривая чай. — У меня, кроме Вовки, и допрашивать-то некого было. А он, по понятным причинам, никакой ценности для правоохранительных органов не представлял.
— А Емельянов представляет?
У меня, признаться, рука дрогнула. Я обернулась к матери, осторожно проговорила:
— Это ты мне скажи.
Мама тут же поспешила меня успокоить.
— Я просто так спросила, ничего такого в виду не имела. Приличный молодой человек, так мне показалось, по крайней мере.
Я выдохнула.
— Ещё бы папе так показалось… Кстати, Завьялов тебе привет передавал, — ляпнула я неожиданно для самой себя.
— Серьёзно? — Я заметила, как мама усмехнулась. — Кто-то осмелел. При нашей последней встрече мне показалось, что Геннадий будет счастлив никогда меня больше не видеть и не слышать. А теперь приветы передаёт.
— Не знаю, что раньше было, а теперь он законопослушный гражданин, семьянин, и так далее по списку.
— Да, женился на дочке Филина. Я всегда знала, что он не такой идиот, каким прикидывается. Первый приспешник шефа.
— Так странно всё это слышать, — сказала я, наблюдая, как мама ловко выкладывает купленный в кондитерской пирог на большую плоскую тарелку. То, что пирог купленный, порадовало, выпечка ей никогда не удавалась, хотя она всеми силами экспериментировала, решив, после ухода с работы стать образцовой хозяйкой. А что за хозяйка, если пироги печь не умеет? Но, видимо, разочаровать дорогого гостя показалось маме неудобным, и пирог привезли из города, из любимой кондитерской.