Талиесин
Шрифт:
С этими словами он встал и пошел от дольмена через кольцо камней. Остальные друиды тоже повернулись, и каждый прошел в свое отверстие между камнями, в свою сторону, в холмы и леса.
Позже трое из Каердиви сидели в лесу у костра, темнота окутывала их, как теплая шерсть. Они ели то, чем их угостили в Долгеллау, и разговаривали. Наевшись, Блез зевнул, завернулся в плащ и лег. Талиесину не хотелось спать; в голове роились образы, он смотрел в танцующее пламя и думал об увиденном за день. Хафган
Наконец Талиесин поднял глаза от тихо потрескивающего пламени и спросил:
— Что теперь будет с телом?
Хафган поднял с земли яблоко — их там лежала целая кучка — и передал мальчику. Потом взял другое, откусил, старательно прожевал и спросил:
— А по-твоему?
— Мясо истлеет, останутся кости.
— Верно. — Он еще раз куснул яблоко. — Зачем задавать вопросы, если знаешь ответ?
— Я не о том, — продолжал Талиесин, кусая яблоко, — я про то, что будет, когда не станет мяса?
— Кости соберут, отнесут в подземный склеп, где они будут покоиться вместе с костями прежде отошедших братьев.
— Однако птицы и звери будут тревожить тело.
Хафган чуть качнул головой.
— Нет, малыш, они не войдут в священное кольцо. Кроме того, плоть есть плоть; если она насытит кого из попутчиков, то лишь исполнит одно из своих назначений.
Талиесин обдумал услышанное, последний раз куснул яблоко и бросил огрызок в костер.
— Носилки плыли по воздуху. Когда ты говорил на тайном наречии — это было колдовство?
Снова друид покачал головой.
— Я просто призвал Древних свидетельствовать о деяниях нашего брата и пропустить его невозбранно. Тело же стало легким… — он повел ладонью вверх, — …ибо ничто уже не связывало его с землей и не тянуло вниз.
Мальчик смотрел на огонь, глаза его сияли.
— Увидим ли мы его снова?
— В этом мире — нет. В Ином — возможно. Душа живет вечно — и до, и после рождения. В этом мире мы лишь недолгие гости, Талиесин, и вряд ли он остается в памяти — ведь не помним же мы прежнюю жизнь.
— А хотелось бы, — объявил Талиесин.
— Может, ты и вспомнишь, — спокойно сказал Хафган, глядя в огонь проницательными серыми глазами и в то же время исподволь наблюдая за Талиесином. В дрожащем свете лицо мальчика казалось необычным — уже не детским, не молодым и не старым. Оно было как бы без возраста: лицо юного божества, бессмертного, на которого не в силах посягнуть время.
Обняв колени, Талиесин принялся раскачиваться взад-вперед. Он заговорил, не отрывая глаза от пламени:
— Много сменил я обличий, прежде чем мне родиться.
Солнечным бликом на листьях, звездным лучиком слабым, огнем на пастушеском жезле.
Был я дыханием ветра,
Мостом через семь потоков, дорожкою в синем море, лодкой рыбачьей плетеной,
Челном, что обтянут кожей.
Был я пивною пеной, пузырьком в чарке отцовской.
Струною на арфе барда девятью девять лет был, песенкою девичьей.
Был я искоркой малой, пламенем в день Бельтана… был я огнем… огнем… огнем…
Голос сбился, снова стал детским. Талиесин обнял себя за плечи и затрясся мелкой дрожью, хотя ночь стояла теплая.
— Ничего, Талиесин, — ласково сказал Хафган. — Не пытайся это удержать. Вдохновение приходит или нет. Ты не можешь его принудить.
Талиесин закрыл глаза и уронил голову на колени.
— Я почти вспомнил, — всхлипнул он.
Хафган взял его за плечи, уложил на землю поближе к костру.
— Спи, Талиесин. Мир еще немного подождет тебя.
Глава 12
Время для Хариты разворачивалось медленными, бесконечными змеиными кольцами. К концу второй недели она уже обходилась без посторонней помощи. Со дня на день должны были подоспеть вести от Киана, но сутки уходили за сутками, а гонец все не появлялся.
Лиле заходила часто. Она снова предложила помощь, но навязываться не стала. Со своей стороны, Харита держалась холодно, но вежливо. Лиле ничего по этому поводу не говорила, однако ледяной официальный тон, видимо, задевал ее больше, чем она признавалась, потому что в конце третьей недели она грохнула на стол принесенный поднос и без дальнейших слов вышла из комнаты.
Чуть позже царевна встретила мачеху в саду. Харите не лежалось, и она, вопреки предупреждению Аннуби, решила, что гулять понемногу полезнее, чем все дни пролеживать на спине. Сперва она довольствовалась коридором, но вскоре ее потянуло на свежий воздух. Однажды утром она встала, проковыляла по переходу и дальше по длинной винтовой лестнице в сад. Чтобы спуститься на нижний уровень, надо было пройти через арку в зеленой изгороди. Подойдя ближе, Харита заметила, что в арке кто-то навесил дверь.
Она удивленно остановилась, но дверь была приоткрыта. Девушка толкнула ее и вошла. Со своего возвращения она впервые оказалась в саду и теперь дивилась представшим перед ней переменам. Исчезли многоярусные клумбы с пышными пахучими цветами, вьющиеся розы и виноград. Исчезли декоративные кусты в кружевной россыпи цветов. На их месте еще более разнообразные, чем сами цветы, росли травы, папоротники, мхи и грибы — их Харита не видела, но чуяла носом, ибо памятное ей благоухание сменил сладковато-гнилостный запах влажной земли, плесени и грибницы.