Талиесин
Шрифт:
Талиесин увидел одно большое помещение без окон. Свет попадал сюда через круглую дыру в потолке, через нее же выходил дым от очага. На камышовой лежанке покоилось тело Кормаха, руки его были сложены на груди. Две свечи — одна в головах, другая в ногах усопшего — бросали на беленые стены неверные желтоватые отблески.
Талиесин ошеломленно глядел на тело. Это был не Кормах. Да, когда-то эта оболочка принадлежала верховному друиду — черты остались прежними, — но было ясно, что сам Кормах бесследно исчез. Дух, оживлявший тело,
— Его нет, — прошептал Талиесин. Ой нечасто видел покойников и сейчас понизит голос, как у постели больного. — Кормаха нет.
— Да, — согласился Хафган. — Он давно в пути.
Он тронул Блеза рукой и стал в головах лежанки, Блез занял место в ногах.
Хафган произнес несколько слов на тайном языке друидов и взялся за голову умершего. Блез повторил за ним и положил ладони на холодные, застывшие ноги. Затем они произнесли то же самое хором и подняли тело. Если им и потребовалось усилие, Талиесин этого не заметил: ему показалось, что от их прикосновений тело само всплыло над лежанкой.
Друиды развернулись, чтобы пройти в дверь.
— Талиесин, придержи шкуру, — скомандовал Хафган, — и не забудь его посох.
Мальчик очнулся, бросился к дверям, откинул входную завесу. Хафган с Блезом вышли, неся тело. Носилки стояли наготове, и невесомого покойника переложили на них.
Талиесин юркнул обратно в избушку, нашел рядом с лежанкой посох, схватил его и присоединился к Блезу и остальным друидам, которые уже накрывали тело еловым лапником. Открытой осталась одна голова, которую Хафган по-прежнему держал в ладонях. Вчетвером друиды взялись за носилки и подняли зеленую гору. Она оторвалась от земли легко, как плывущий по ветру пух.
— Возьми посох, Талиесин, — распорядился Хафган. — Подними его перед избушкой.
Двумя руками мальчик поднял посох как можно выше. Хафган что-то сказал на таинственном языке, замолк, повторил то же самое второй раз, потом третий. Через несколько мгновений дымок потянулся из отверстия в крыше и из-под шкуры на двери. Талиесин держал посох и смотрел, как алые языки пробиваются сквозь плетеные стены. Пожар привлек внимание сельчан, которые собрались и молча наблюдали, как пламя охватывает избушку. Вскоре соломенная кровля занялась и рухнула внутрь.
Друиды развернули носилки и пошли через Долгеллау. Впереди шествовал Талиесин с посохом Кормаха. Они вброд перешли ручей и направились по дорожке, ведущей через лес в холмы. Многие жители деревни следовали за ними, так что получилась довольно впечатляющая процессия.
Шли не спеша, однако даже не заметили, как добрались до Гарт Греггина. Талиесину казалось, что они просто вышли из леса и сразу очутились здесь, по другую сторону холма, у ручья под священной рощей. Друиды поднялись в ее сень, где уже ждали собратья. Сородичи Кормаха остались
Носилки внесли в рощу и поставили на два камня в ее середине. Друиды собрались вокруг, каждый держал в руке ветку. Хафган поднял руки к плечам, выставил ладони и заговорил на тайном языке. Потом, опустив руки, произнес на обычном:
— Братья, наш глава начал свое путешествие в Мир Иной. Что мы отправим с ним?
Первый друид выступил вперед, поднял свою ветвь и сказал:
— От меня ольха-Прародительница для уверенности в себе. — С этими словами он прислонил ветку к носилкам, поверх лапника, и отступил назад.
— От меня кизил, — произнес следующий, — Сильный товарищ для сострадания.
— От меня береза-Мечтательница для высоты помыслов, — возгласил третий, кладя ветку на лапник.
— От меня лещина, Семя познания, — молвил четвертый, — для понимания.
— От меня вяз, Великий податель, для щедрости. — И еще одна ветвь легла на носилки.
— От меня каштан, Княжич гордый, для царственной поступи.
— От меня ясень, Верное сердце, для честности.
— От меня рябина, Владычица гор, для справедливости.
— От меня терновник, Неуязвимый воин, для проницательности.
— От меня яблоня, Дар Гвидиона, для почитания.
— От меня дуб, Могучий монарх, для милости.
Они шли по кругу, каждый друид называл свой дар и клал его на носилки. Талиесин смотрел, как зачарованный, вслушивался в слова и жалел, что у него нет своей ветки. Он оглядел рощу и увидел куст шиповника. На колких ветках еще розовели несколько поздних цветков. Положив посох, он подбежал к кусту, ухватился за побег ближе к корню, где шипов было поменьше, и с силой потянул. У земли хрустнуло, побег оторвался.
Талиесин подбежал к носилкам, когда последний друид клал свое приношение. Хафган набрал в грудь воздуха и открыл рот, но не успел заговорить. Талиесин выступил вперед и сказал:
— От меня шиповник, Лесной ворожей, для чести. — И он положил цветущую ветку рядом с остальными, образовавшими вокруг носилок лиственный шатер.
Хафган улыбнулся и сказал:
— Братья, освободим тело нашего друга от земных обязанностей.
Каждый друид нагнулся, взялся одной рукой за ветку, которую сам перед тем положил, другой — за носилки, и все тронулись между деревьями к кромлеху, расположенному на кургане за рощей.
Кромлех представлял собой круг из врытых стоймя камней. Посередине высился дольмен — три стоячих камня, а на них — плоская каменная плита. Носилки поставили на плиту, вокруг разложили ветки, снова накрыв ими тело. Хафган воздел руки, что-то проговорил на тайном наречии, потом сказал:
— Прощай, друг нашего брата, ты волен идти своим путем. — Он встал на колени и приложил ладони к земле. — Великая Матерь, возвращаем тебе твое порождение. Будь к нему добра, ибо оно хорошо служило своему хозяину.