Талисман
Шрифт:
— Да, — прошептал Джек, — но… мистер Паркус… вы не…
— Уйду? Да. Очень скоро. Ты и твой друг будете спокойно спать, но сначала нам надо немного поговорить. Это не займет много времени, так что постарайся поднять голову хоть на минуту.
С некоторым усилием Джек поднял голову и открыл глаза.
— Когда проснетесь, идите на восток… но не переноситесь! Оставайтесь пока здесь. Оставайтесь в Долинах. Слишком много всего будет там, в вашем мире, — спасатели, корреспонденты, Джейсон знает что. Хоть снег растает прежде, чем там кто-нибудь появится…
— А почему вам нужно уйти?
— У меня еще много работы, Джек. Новости о смерти Моргана уже движутся на восток. Движутся быстро, сейчас я от них отстал, но я должен их обогнать, если смогу. Я хочу вернуться на Заставы… и на восток… раньше, чем множество плохих людей начнут перебираться в другие места.
Он посмотрел на океан; глаза его были серыми и холодными, как гранит.
— Когда приходит счет, люди должны платить. Моргана больше нет, но остались долги.
— Вы здесь что-то вроде полицейского?
Паркус кивнул:
— Я являюсь тем, кого вы назвали бы Генеральным прокурором и Верховным судьей в одном лице. Здесь это так, — он положил сильную теплую руку на лоб Джека, — а там я просто парень, который переезжает из города в город, занимается разной работой, играет на гитаре. И иногда, поверь мне, это гораздо лучше.
Он снова улыбнулся, и на этот раз он был Спиди.
— И ты будешь встречаться с тем парнем время от времени, Джеки. Да, в разное время, в разных местах. В универмаге, может быть, в парке.
Он подмигнул Джеку.
— Но Спиди… он нездоров, — сказал Джек, — с ним происходит что-то такое, что даже Талисман бессилен.
— Спиди стар, — сказал Паркус. — Ему столько же лет, сколько и мне, но ваш мир состарил его. Но он еще поживет. Может быть, довольно долго. Не волнуйся, Джек.
— Ты обещаешь? — спросил Джек.
Паркус улыбнулся:
— Да.
Джек устало улыбнулся в ответ.
— Ты и твой друг пойдете на восток. Идите, пока не пройдете миль пять. Вы перейдете через те низкие холмы, и дальше идти будет легко. Ищите большое дерево — самое большое, какое вы только видели. Вы подойдете к этому дереву, ты возьмешь Ричарда за руку, и вы перенесетесь обратно. Вы окажетесь около гигантского мамонтового дерева, через ствол которого проходит тоннель. Это будет шоссе № 17, и вы будете вблизи маленького северокалифорнийского городка, который называется Сторивилл. Войдите в город. Там есть бензоколонка «Мобил».
— А потом?
Паркус пожал плечами:
— Точно не знаю. Может быть, Джек, ты встретишь кого-то знакомого.
— Но как мы…
— Шшшш, — сказал Паркус и положил руку Джеку на лоб, точно как тогда, когда тот был
(тише, малышка, папа пошел на охоту, и так далее, ля-ля, иди спать, Джеки, все хорошо, все хорошо и)
очень маленьким.
— Хватит вопросов. Все будет хорошо с тобой и с Ричардом, я думаю.
Джек лег. Он обнял темный шар одной рукой. К его векам, казалось, были привязаны гири.
— Ты был смелым и сильным, Джек, — сказал Паркус. — Я хотел бы иметь такого сына, как ты… Ты молодец! Много людей во множестве миров тебе обязаны. И так или иначе, я думаю, что многие из них чувствуют это.
Джек улыбнулся.
— Останься еще ненадолго, — попросил он.
— Хорошо, — сказал Паркус, — пока ты не уснешь. Не волнуйся, Джек. Ничто здесь не причинит тебе вреда.
— Моя мама всегда говорила…
Но прежде чем он окончил фразу, сон одолел его.
И сон не отпускал его даже на следующий день, когда физически он проснулся, но это был скорее не сон, а оцепенение разума, сделавшее день сонным и медленным. Он и Ричард, движения которого тоже были замедленны, стояли под самым высоким деревом в мире. Вокруг них на земле лежали пятна света, пробивающегося сквозь его крону. Десять взрослых людей, взявшись за руки, не смогли бы обхватить его ствол. Дерево было массивным и обособленным — в лесу высоких деревьев оно было левиафаном.
Не волнуйся, сказал Паркус, исчезая, словно Чеширский кот. Джек запрокинул голову, чтобы увидеть верхушку дерева. Громада дерева вызвала в нем лишь легкий интерес. Он устал. Джек провел рукой по неожиданно гладкой коре. Я убил человека, убившего моего отца, сказал он себе. Он сжимал в руке темный, кажущийся мертвым шар Талисмана. Ричард смотрел вверх, на гигантскую крону дерева, возвышавшегося над ними, как небоскреб. Морган мертв, Гарднер — тоже, и снег на берегу, наверное, уже растаял. Но не все прошло. Джек чувствовал себя так, словно снег наполнил его голову. Когда-то он думал — теперь казалось, что это было тысячу лет назад, — что, если он когда-нибудь сможет взять Талисман в руки, он будет испытывать такое сильное волнение, какое он не забудет никогда. Вместо этого он чувствовал лишь слабый намек на это. В его голове шел снег, и он не видел дальше инструкций Паркуса. Он понял, что гигантское дерево поддерживало его.
— Возьми мою руку, — сказал он Ричарду.
— Но как мы вернемся домой? — спросил Ричард.
— Не волнуйся, — сказал он и сжал руку Ричарда. Джеку Сойеру не нужно было дерево для поддержки. Джек Сойер прошел Проклятые Земли, он покорил Черный отель, Джек Сойер был смел и силен. Джек Сойер был измученным двенадцатилетним мальчиком со снегом в голове. Он без усилия перенесся обратно в свой мир, и Ричард преодолел все барьеры рядом с ним.
Лес изменился, теперь это был американский лес. Крыша из медленно качающихся сучьев была заметно ниже; деревья вокруг тоже были явно ниже, чем в той части леса в Долинах, куда их направил Паркус. Джек смутно осознал изменение масштаба всего, что было вокруг, прежде чем увидел двухполосную дорогу перед собой, но реальность двадцатого века почти сразу же ударила его под коленки. Как только он увидел дорогу и услышал тарахтящий шум маленького мотора, он инстинктивно сдернул Ричарда с дороги за миг до того, как маленький белый «рено ле кар» прожужжал мимо них. Автомобиль проехал сквозь тоннель, пробитый в стволе мамонтового дерева (которое едва достигало половины величины своего собрата в Долинах). Но один взрослый и двое детей в «рено» смотрели не на мамонтовые деревья, ради которых они приехали сюда из Нью-Хэмпшира («Жить свободными или умереть!»). Женщина и двое маленьких детей на заднем сиденье удивленно смотрели на Джека и Ричарда. Рты их были широко открыты. Они только что увидели двух мальчиков, появившихся около дороги, как привидения, чудесным образом формируясь из ничего, как Капитан Керк и мистер Спок в «Стар треке».
— Ты можешь идти?
— Конечно, — сказал Ричард.
Джек ступил на поверхность шоссе № 17 и прошел через огромную дыру в дереве.
Ему могло все это сниться, подумал он. Он мог все еще быть на побережье в Долинах, рядом с Ричардом, лежащим без сознания, под добрым взглядом Паркуса. Моя мама всегда говорила… моя мама всегда говорила…
Двигаясь словно в густом тумане (несмотря на то, что день в этой части Северной Калифорнии на самом деле был солнечным и сухим), Джек Сойер вывел Ричарда Слоута из леса мамонтовых деревьев и повел по дороге мимо сухих декабрьских лугов.
…что самым главным человеком в любом фильме обычно бывает оператор…
Его тело требовало еще сна. Его разум требовал отдыха.
…что вермут — это пародия на хороший мартини…
Ричард молча и задумчиво брел следом. Он шел так медленно, что Джеку пришлось остановиться и подождать его. Маленький городок, видимо, Сторивилл, виднелся примерно в полумиле. Несколько невысоких белых домов стояли по обеим сторонам дороги. «АНТИКВАРИАТ» — гласила вывеска на одном из них. За зданиями над пустым перекрестком мигал светофор. Джек увидел на углу заправочную станцию с вывеской «МОБИЛ». Ричард плелся следом, опустив голову так низко, что она почти лежала на груди. Когда Ричард нагнал его, Джек наконец увидел, что его друг плачет.