Talk to me (Поговори со мной)
Шрифт:
– С…сама, – выдохнула Эва, дрожащими пальцами касаясь склянки и глядя на нее, будто там яд.
Девушка вытащила пробку и, нервно сглотнув, залпом выпила все содержимое пузырька, легким движением подписывая свой смертный приговор.
– Итаааак, – Драко отложил палочки на журнальный столик и, выдернув склянку у Эвы из рук, бросил ее на пол. Для начала нужно было проверить. Вопрос, отвечая на который, девчонка непременно захочет солгать…
– Ты представляла меня голым? – с гадкой ухмылкой на лице спрашивает он.
– Да, – выпаливаю я и краснею от уха до уха. –
Он усмехается.
– Вопрос был тестовый, но ход твоих мыслей мне нравится, – его губы искривляются в новой противной улыбке, пошлой и грязной.
– Ты!
Освобожденными руками я толкаю его в грудь и пытаюсь вырваться. Конечно, Драко не составляет труда справиться с накаченной зельем девчонкой – он с легкостью перехватывает молотящие его кулачки и опять заводит их мне за спину.
– Не очень мудрая попытка, – шипит он, стискивая запястья, придвигаясь ближе и сжимая мои бедра между своих.
– Давай как-то побыстрее с этим закончим, – прошу я, начиная раздражаться, и перестаю трепыхаться, будто бабочка, пойманная за крылышки, потому что понимаю – бесполезно.
– А что, не терпится отправиться за свою правду в Азкабан? – улыбаясь, ерничает он.
– Нет, не терпится ткнуть этой правдой тебе в лицо, – помимо воли выдаю я.
– Что-то ты не очень вежливая для обвиняемой, – улыбка тут же сползает с лица, а хватка усиливается.
– Я выпила Веритесарум, говорю все, что думаю.
– Справедливо. Ладно. Давай к сути. Ты оборотень? – резко становится серьезным он.
– Да.
– Давно?
– Пять лет.
– Цвет глаз?
– Карий. Ты что, ослеп?
– Настоящий, я имею в виду, – каждый раз, как я грублю, он сильнее сжимает пальцы на моих запястьях.
– Все равно карий. Но… светлее.
– Ты помогаешь оборотням, которых мы выслеживаем?
– Нет.
– Сливаешь им инфу?
– Нет.
– Ты знаешь их?
– Нет! – вконец разозлившись на эти оскорбительные вопросы, выкрикиваю я.
– Так почему тогда ты не сказала мне, что ты оборотень?! – кричит он в ответ.
– Да потому что я помню, как ты смотрел, когда узнал, что я грязнокровка! А если бы я сказала ко всему, что еще и поганая зверюга, которая шерстью каждый месяц обрастает и носится по лесам?! Да тогда я могла бы позабыть о той маленькой взлелеянной надежде, что у тебя есть хоть капелька чувств ко мне!
– А какая тебе разница, есть ли у меня к тебе чувства?!
– Да потому что у меня есть к тебе чувства, непроходимый ты болван!
Лицо раскраснелось не только у меня. Мы оба тяжело дышим, глядя друг другу в глаза. Головокружительный туман, заполнявший голову из-за зелья, выветрился еще во время признания о том, как мне стыдно быть оборотнем. Последние слова сказало во мне не снадобье, а гнев, бессилие, желание покончить с этой запутанной игрой, выбраться наконец из дремучего леса на опушку.
Драко наклоняется ниже, чуть приоткрывает губы… а потом резко отпрядывает и поднимается.
– Завари чаю, – тихо говорит он.
– Что? – в этот раз оторопела уже Эва. Она практически в любви ему призналась, и что он на это ответил?
– Чаю, говорю, завари, – повторил Драко чуть громче, оборачиваясь к девушке.
– А… да, сейчас, – чрез ком в горле ответила
Потерла запястья, разгоняя кровь. Ногу еще саднило, но сердце от боли унижения, будто она проиграла ему битву за превосходство, саднило гораздо сильнее. Эва подскочила, как ошпаренная, и, прихрамывая, побежала на кухню. В шкафу даже был листовой Earl Grey, как он любил. Ее трясло, предательски щипало в носу, она молилась Перуну, чтобы тот дал ей сил не заплакать. Пока вода грелась, девушка возилась с заварочным чайничком, с чашками, с чем угодно, лишь бы не смотреть на Драко, который мерил шагами кухню, периодически останавливаясь и опираясь на стул. Казалось бы, придумать более дурацкий ответ на признание, чем «спасибо», невозможно, но Малфой определенно справился. Он не просто смущенно сказал: «Спасибо, не нужно», а резко указал ей на место собачонки подле своей ноги, будто большего она и не достойна. Самое смешное – эти мысли крутились в голове не только у Эвы, но и у Драко, который сотню раз представил, как отрезает язык, что давно стал ему злейшим врагом. Малфой уже лбом был готов биться о стену, проклиная себя за то, что упустил идеальнейший момент и не поцеловал ее так, что все страхи маленькой замкнутой девочки вылетели бы в трубу.
Наконец, чай был готов, и Эве пришлось обернуться к нему.
– Вот, – коротко сказала она, дрожащими руками всучая Малфою чашку. Себе она налить и не подумала, хотя воздух скреб по сухому горлу, как наждачная бумага.
– Угу, – задумчиво пробурчал он.
Взял чашку, поднес ее к губам, но так и не отпил. Только втянул носом аромат бергамота и уставился на коричнево-прозрачную жидкость, по поверхности которой шла рябь. Эва отвернулась и снова начала рыться по шкафчикам. Ромашка, ромашка, где же это чертова ромашка?! С картинки на девушку смотрели солнечные желтые тычинки, окружные белыми чепчиками лепестков. Эва встала на мыски и потянулась. Она уже почти достала заветную коробочку, но левое плечо протестующе заныло, и чайные пакетики посыпались на пол.
– Ай… – тихонько зашипела девушка.
По щеке прокатилась слеза от обиды, что все сегодня валится из рук. Она села на пол и стала собирать пакетики. От стука кружки о стол Эва вздрогнула, и рядом с ней опустился Драко. Якобы случайным движением он задел ее руку, и оба замерли. Малфой чувствовал, как похолодевшая от страха кожа девушки становилась горячей под его пальцами. Еще десять минут назад между ними пылал такой гнев, что опасная близость тел была не важна – Драко скорее бы послал в нее Аваду, чем прикоснулся в том самом, интимном смысле. Но всего несколько слов, что она сказала, что он сказать не смог, сломали хрупкое подобие дружбы.
Эва сжала ладонь в кулак и отодвинулась, упираясь спиной в кухонный шкафчик и обвивая ноги руками.
– Я уеду, – пообещала она хриплым голосом. Слезы не резко брызнули из глаз, скорее ровно потекли, будто это была единственная надежда на облегчение. – Я через пару дней уеду. Только не говори ничего никому… пожалуйста, – Эва прятала лицо за коленями, но короткие всхлипы все равно выдавали ее. – Я просто не хочу, чтобы еще кто-то думал, что я монстр.
Драко оцепенел уже на слове «уеду», но «монстр» вывел его из транса. Медленно, словно боясь спугнуть ее, он перебрался к шкафчику и сел рядом с Эвой.