Там алеет заря
Шрифт:
За дверью послышались шаги, а потом в дверь поступали.
Надежда соскочила с кресла и открыла дверь.
— Это что, нельзя отложить? — недовольно спросила жена посетителя.
— Здравствуйте, Надежда Николаевна. Извините, но откладывать не желательно. Ваш муж сам, как проснется, меня на доклад призовет. А дел невпроворот. Если он не спит…
Надя оглянулась на кровать.
— Надь, пусти его, — отозвался Агренев.
— Только недолго! — недовольно проговорила жена и, запустив в комнату Купельникова, вышла.
Главный инспектор, он же глава разведки и контрразведки подошёл к кровати.
— Здравствуйте, Александр Яковлевич. Как вы?
— Здравствуй Иваныч, ничего, жить буду. Рассказывай!
Купельников пододвинул
— Нам удалось в общих чертах восстановить картину покушения. Работало две группы. В первой было 4 человека, во второй — двое. При этом, что странно, первая группа, похоже о второй ничего не знала. Именно из-за этого согласованности в их действиях не было. У каждой было по бомбе. Вторая, слава Богу, не сработала. Вооружены все были револьверами. Два бельгийских, остальные наши. И была одна «Плетка».
— Хмм, — протянул князь, — мне и одной бомбы хватило, как видишь.
— Далее, четверо боевиков наповал. Двое из них, похоже ваши. Одному удалось уйти. Он почти наверняка ранен. И одного охране удалось умыкнуть из под носа полиции. К сожалению, работать с ним пока нельзя. Дырка в лёгких. Раньше чем через месяц-полтора приступить к обстоятельному допросу с применением особых мер не получится. Пробовали с ним говорить, но он тока хрипит и ругается. Или молчит. 22–24 года. По говору и манерам — явный интеллигент. Вряд ли дворянин, скорее из разночинцев. Что касается убитых, то один видимо из студентов. Сейчас пытаемся опознать. Полиция опознала одного из убитых. Некто Александр Крушчак, родом из Бреста. Он, кстати, из второй группы. Сегодня дело из полиции забрал Отдельный корпус жандармов. Меня уже уведомили об их желании поговорить с вами, но я пока отговорился вашим плохим состоянием. К Надежде Николаевне они пока не приходили. Вот, собственно, пока все, что удалось узнать за двое суток. Мы работаем, пытаемся поднять связи этого Крушчака. Полиция, хоть дело у них и забрали, по моей гхм… настоятельной просьбе продолжит им заниматься.
— С моими ребятами что? — спросил Агренев.
— Ким на бомбу лег, это вы видели. В гроб его по частям собирали. Если б не кореец… — Купельников перекрестился и вздохнул. — У него вроде бы сестра осталась.
— Да. Иван Иванович, вы о ней позаботьтесь. Чтоб ни в чем не нуждалась. А Егором что?
— Он легко отделался. Два осколочных в ноги и две пули в нагрудник. Ребро треснуто. Ничего серьёзного. Через пару месяцев бегать будет.
— Иваныч, — тяжело вздохнув, спросил князь, — как вышло, что наблюдения не заметили? Ведь явно суки хорошо готовились.
Купельников понурил голову. Помолчал, а потом поднял глаза:
— Александр Яковлевич, мне нечего сказать в своё оправдание.
— А мне твое оправдание нахрен не нужно, Иваныч. И отставку твою никто принимать не будет. Работай! Мне нужно знать про нападавших все. И в первую очередь, кто послал или нанял. А насчёт начальника моей охраны потом подумаю, когда оклемаюсь. Ладно, иди. Хороший ты специалист, но покушение твои люди прошляпили.
Главный особист тяжело поднялся и пошёл на выход. У двери он остановился, обернулся и тихо проговорил:
— Александр Яковлевич, есть подозрение, что китайцам кто-то слил информацию о том, куда далась часть их казны.
— Так! — встрепенулся Агренев. От резкого движения голову прострелила боль. — Час от часу не легче. Ладно, я подумаю. И вот ещё что. Операцию в Индии свернуть! Слышишь! Жаль, конечно, но лучше пусть добро ещё полежит, чем …
— Есть! — по уставному отозвался Купельников. И вышел.
В комнату вбежала Надя.
— Саша, милый, как ты себя чувствуешь?
— Ну, если ты, родная, меня не задушишь, то жить буду, — попытался пошутить Александр.
Жена поправила подушки и провела ладонью по щеке мужа. Прикоснулась ко лбу губами, нет ли жара.
— Ты у меня сильный! — она поцеловала мужа. — Тут Сонин приходил, пока ты спал. Я его не пустила. Передавал пожелания скорейшего выздоровления.
— Я сейчас вернусь, — Надя встала с края постели направилась к двери.
Сентябрь 1901 года
Сентябрь в этом году выдался в Сестрорецке ветреный. Князь, как только позволило его состояние, перебрался в Сестрорецк. Так что Купельникову приходилось для отчёта о расследовании несколько раз ездить в Сестрорецк. Вот и сейчас, автомобиль, встретивший главного разведчика и контрразведчика промышленной империи князя, подвозил его к коттеджу его сиятельства.
Полмесяца назад удалось разговорить единственного оставшегося в живых террориста. Именно единственного. Через две недели после покушения полиция нашла труп того, кому удалось скрыться на пролетке. Полной уверенности правда в этом не было, но кучер и раненый телохранитель князя его вроде бы опознали. На основе показаний живого террориста удалось выйти на след организатора. Им оказался некий Андрей Поллак, занимавшийся всякими сомнительными делами. Поллак после покушения предпочел покинуть пределы Империи и перебраться в Австро-Венгрию. Однако в Кракове он почему-то решил, что ему более ничего не угрожает, и жил в гостинице, не скрываясь, да ещё на широкую ногу. Быстро выйти на его местопребывание удалось достаточно случайно, благодаря некоторой удаче. За Поллаком пару дней следили, а когда он собрался по каким-то делам в соседний городок, изъяли по дороге. Вывозить в Россию его не стали, а допрашивали в снятом на окраине Кракова доме. В весьма вместительном подвале. Купельников сам в Краков не ездил. Не было в этом нужды. Его люди прекрасно знали, что нужно спрашивать в первую очередь. Поллак сломался на первом же применении взрывной машинки по не очень стандартному для неё профилю. А поскольку с дознавателями в Краков был сразу отправлен и неплохой художник из экспедиторов, то следствие получило и рисованный портрет того, кто заказал Поллаку организацию покушения. И сейчас Иван Иванович приехал поделиться с князем новыми открывшимся фактами.
— Значит англичане…, — задумчиво протянул князь.
Он поднялся с кресла и доковылял до окна. Постоял, глядя на Сестрорецкий завод, а потом повернулся к Купельникову.
— По крайней мере из того, что нам удалось узнать, организовывал и заказывал покушение человек с британским паспортом на имя Джерома Перкинса. Является ли это его настоящими именем и фамилией, мы пока не знаем. Через четыре дня после покушения он отплыл из столицы на грузопассажирском пароходе, следовавшим в Лондон. Таможенный чиновник по рисованному портрету опознал Перкинса. По его словам данный человек всходил на борт парохода. Впрочем было это давно, поэтому он не сразу вспомнил. Полиции и жандармам я копию портрета передал, как вероятного заказчика преступления. В полиции удалось узнать, где проживал Перкинс. Мы произвели опрос прислуги гостиницы. Есть кое-какие наметки, по котором мы полагаем разыскать тех, с кем он мог встречаться в городе. Что же касается Британии, то я решил, что пока искать концы в этой стране бессмысленно. Без того, кто мог бы знать этого Перкинса здесь, там мы его не найдём. Пытаться же определить, кому конкретно это выгодно… Тут слишком много вариантов. Мы просто запутаемся в их количестве и бездарно потратим время. Тем более, если заказ пришёл от кого-то из власть предержащих.
Купельников по сути закончил свой доклад и ожидал реакцию князя. Агренев постоял ещё немного у окна, а потом вернулся в кресло.
— М-да, Иван Иванович. Противник у нас очень опасный. Недооценивать его ни в коем случае нельзя. Местная охрана пока докладывает об отсутствии интереса к заводу и к моей особе. И к Надежде Николаевне тоже. Но это ещё ничего не значит. Найти и наказать этих сук мы просто обязаны. Иначе покушение могут и повторить. Ведь вряд ли они пытались меня просто запугать. Им нужна была моя смерть. По крайней мере никаких признаков противоположного я пока не получал.