Там, где нас нет (Там, где нас нет - 1)
Шрифт:
Охотники мужского пола легко поверили Жихарю, подхватили бесполезную телегу, зато...
– Сидите здесь и ждите следующей ночи!– велела Дикая Охотница. Она была очень красивая, но такая большая, что никакая красота не помогала. Если мы обнаружим обман, мы вернемся и будем гонять вас по всему небу, пока мясо не отвалится от костей. Да вы и так никуда не денетесь - позади болота, впереди - Стоячее Море...
Дикая Охота позвала за собой и Будимира: числился у них петух, видать, своим, но Огненный Кур замотал головой, отнекиваясь.
...Жихарь
Просто оно не лежало, а стояло, словно невообразимые руки ухватили его вместе со дном и глубинами, как лист жести, и загнули этот лист под прямым углом. А морские воды противу всякого ожидания и законов природы не хлынули вниз и не затопили окрестные страны. Они встали сплошной водяной стеной от земли до неба.
В эту стену можно было погрузить руку, и рука становилась мокрой. Жихарь даже разделся и, дрожа от холода, вошел в стену, и соленая вода приняла его. Он оттолкнулся от берега, начал яростно грести руками и поднялся было вверх на несколько саженей, но потом собственная тяжесть потащила его назад.
И солнце взошло не из-за окоема, а из-за этого моря, прочертив на нем стоячую красную дорожку.
Поначалу богатырь думал как-то сладить с этой бедой, размахивал золотой ложкой, приказывал воде лечь как положено, но здесь, видать, требовалось что-то посильнее ваджры.
– Силы жезла Жуй потрачены в скачках, - сказал Лю.– Теперь придется ждать, пока они не восстановятся.
Жихарь упал на колени перед мокрой и соленой преградой, жалобно пискнул:
– Берег-батюшка, водица-матушка...
– Это бессмысленно, сэр брат, - хмуро сказал Яр-Тур.– Просто силы Ералаша в этом месте начали сворачивать наш мир, как лепешку.
– А вот с Дикой Охотницей я бы и сам не отказался зверя погонять, невпопад отозвался Жихарь.
– Брат, да ведь вы по сравнению с ней, простите, не более суслика!
– Молодой, глупый, - вздохнул Жихарь.– Не в росте дело, а в молодецкой удали. И как тебе можно королевство доверить - непонятно! Ох, наплачемся мы с такими государями!
Он поднялся, взял клинок, отошел подальше и стал ударами голой ладони загонять черен меча в песок.
Поняв, к чему он клонит, Яр-Тур и Бедный Монах разом вскочили.
– Не подходите!– рявкнул Жихарь и рванул на груди кольчугу.– Я все дело загубил - мой и ответ! Прости, брат, что всю дорогу над тобой строил насмешки. Прости и ты, чайный человек, что вовлек тебя в чужую беду.
Прощай, Огненный Кур, случалось мне забывать, что ты не простая птица.
– Уважаемый Жи Хан обязательно должен перед дорогой во тьму выпить жбан рисового вина, - улыбнулся Лю Седьмой.
Жихарь погрозил пальцем:
– А то я не знаю, что он неубываемый!
– Сэр Джихар, - сказал Яр-Тур.– К лицу ли вам такое малодушие?
– Ты, брат, за одно свое королевство ответчик, а я за весь белый свет!
– Но я же поклялся идти с вами до конца...
– Вот он и конец - не видишь?
– Извините, - сказал Бедный Монах.– В таких случаях принято исполнять погребальную песнь на мотив "Снова провожаю Пэя из штата министра, ссылаемого в область Цзичжоу".
– Мне уже пели, - сказал Жихарь и отступил от клинка на полтора шага чтобы точно в грудь.
Бедный Монах вытащил из рукава флейту и заиграл.
Напев не походил на прочие, слыханные Жихарем на пирах и в походах. Лад был какой-то чудной, резкий и отнюдь не печальный, хоть и не плясовой.
Задушевный оказался лад и такой пронзительный, что богатырь забыл о своем смертном деле и стал слушать. Флейта пела не только обо всей человеческой жизни, но и о том, что будет потом, а главное - о том, что было раньше.
Голова у богатыря сделалась ясная-ясная и даже, наверное, прозрачная. Все мысли и воспоминания, скрытые и явные, развернулись узорчатой скатертью.
Все теперь было понятно, и сразу же явился стыд перед спутниками - надо же, какой балаган устроил...
Жихарь шагнул к мечу, двумя пальцами вытащил его, перевернул и снова загнал в песок. Крестовидная тень меча пала вперед, обозначив, что уже далеко за полдень.
Лю Седьмой прекратил играть и хотел спрятать флейту обратно в рукав, но богатырь жестом попросил посмотреть удивительный инструмент.
Флейта была, тяжелая, железная, сплошная, без отверстий. Богатырь на всякий случай попробовал дунуть в нее - ничего, ясное дело, не вышло.
– А как же у тебя получается?– пристал он к Бедйому Монаху.
– Если ежедневно заниматься в течение двухсот лет, - осклабился Лю Седьмой, - то непременно достигнешь желаемого.
– Двести лет... Тебе-то хорошо...– сказал Жихарь и задумался.
– Может быть, мы напрасно не попросили у этого незнакомца вечной молодости?
– спросил Яр-Тур.
– Не следует принимать ничего из черных рук, - посоветовал Бедный Монах.
– Теперь я все понял!– заорал Жихарь, да так громко, что Будимир всполошился, а Принц и чайнец вздрогнули.– Мы же не первый раз идем и, может, не последний! Все равно дойдем куда надо!
Бедный Монах благосклонно кивнул.
– Много, много раз подлинный мастер кладет клинок на наковальню, покуда не выйдет меч, достойный непобедимого полководца...
– Вот и я о том! Все на свете ходит по кругу, так? И сколько раз этот круг обернулся - неведомо, а надо полагать - бессчетно. И каждый из нас прожил столько жизней, сколько оборотов сделало время. Но есть люди... Жихарь замялся, подыскивая нужное слово.
– Люди, менее подверженные этой силе, - подсказал Принц.
– Мудрец - тот, кто достиг центральной точки Колеса и остается привязанным к "Неизменному Среднему", пребывая в неразрывном единении с Истоком, участвуя в его неподвижности и подражая его бездействующему действию, - уточнил Лю Седьмой.